Дело одинокой канарейки
Шрифт:
Даша на всякий случай промолчала.
– Значит, свидетель, говорите? Ну, ну, проверим… – Томек поджал губы и принялся перелистывать извлеченный из кармана пухлый блокнотик.
Допрашиваемая начала волноваться.
– Не пойму, пан майор, что вы имеете в виду? – спросила она, не сводя глаз с блокнотика. – Вы меня опять в чем-то подозреваете?
Вместо ответа Томек вылез из-за стола и направился в противоположный угол кабинета, где висели большие деревянные часы.
– Ты смотри-ка, опять отстают… – Толстый комиссар открыл стекло
– Какие еще выводы? При чем здесь ваши выводы? – еще сильнее разнервничалась Даша. – Вы же прекрасно знаете, что все это чистая случайность. Я свидетель, и не более того. Да, мир становится жестоким. Более криминальным. Но при чем здесь я? Я ведь не живу в бездушном пространстве. Меня так же, как и любого другого человека, окружают не только Санта Клаусы, но и преступники, бандиты… Вот вы, например, как часто сталкиваетесь с убийствами?
– Я работаю в отделе по расследованию убийств!
– Да? В таком случае… А я просто свидетель!
Майор Томек недобро хохотнул:
– Свидетель… Относительно таких свидетелей, как вы, у меня давно существует собственная теория.
– И какая же? – Даша нервно сглотнула. Она действительно очень боялась, что полиция захочет связать убийство Коли Макеева с событиями трехмесячной давности.
Комиссар тем временем, заложив руки за спину, продолжал изучать потемневший от времени циферблат.
– Какая связь, спрашиваете? Да самая прямая. Вот вы наверняка книжки читали, ну или кино смотрели про всяких там женских сыщиков на добровольных началах. Я имею в виду мисс Марпл, миссис Флетчер и прочих малоприятных дам… Тех, рядом с которыми постоянно совершаются преступления. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Пока нет.
Даша действительно не очень понимала, о чем идет речь, но подозревала, что ни о чем хорошем. К тому же вздорность натуры не позволила ей хотя бы для приличия изобразить заблудшую овечку. Она закинула ногу на ногу и вытащила из сумки пачку «Мальборо».
– Не понимаете? – прищурился полицейский. – Тогда поясню. Существует масса вполне понятных, я бы даже сказал «человеческих» мотивов для убийства: любовь, ненависть, деньги, зависть… Так вот, как мне кажется, постоянно упускают из виду еще парочку: скуку и самоудовлетворение.
Даша прикуривала сигарету, когда слова полицейского заставили ее замереть. Отведя руку с горящей зажигалкой в сторону, она с вызовом спросила:
– Надеюсь, за вашей мыслью не скрывается ничего такого, что не стоило бы произносить при даме?
Комиссар с легким щелчком закрыл стекло циферблата и обернулся к рыжеволосой свидетельнице. Полноватое, добродушное лицо его на этот раз выражало искреннее недовольство.
– Не начинайте, пани Быстрова, – предостерегающе заметил он. – И помните – я вас знаю как облупленную. Ваше любимое занятие – превращать
– А вы не допускали мысли, что так оно и есть на самом деле?
– Нет, не допускал. – Комиссар погрозил коротким пальцем. – И прекратите строить глазки: вы меня своими женскими штучками не проймете.
Возмущенно фыркнув, Даша убрала зажигалку в сумку.
– Если я вас правильно понимаю, что бы ни произошло в этом мире – преступником все равно буду я? – с иронией спросила она. – По-вашему, я убиваю своих знакомых только ради того, чтобы немного скоротать время, а заодно показать оставшимся в живых, какая я умная и проницательная?
Майор поднял палец:
– Это вы сказали. Моя теория гласит следующее: если рядом с неким человеком одно за другим совершаются несколько преступлений, логично предположить, что именно он, этот человек, и совершает их. Или же, – полицейский повысил голос, – провоцирует к их совершению. Даже если у него нет видимого мотива.
Комиссар как ни в чем не бывало вернулся к столу и занял свое место. Даша окончательно вышла из себя. Ткнув сигаретой в пепельницу, она схватила со стола ручку:
– Хорошо, пан майор, ваша взяла – в чем я должна признаться? Дайте мне любую бумагу, я все подпишу и дело с концом! – Голос ее дрогнул. – У меня все равно деньги закончились, так хоть за казенный счет несколько лет поживу. Заодно и вам спокойнее будет. Ну если, конечно, половина заключенных, сидящих со мной в одной камере, не переубивает другую половину. Тогда вам останется только расстрел.
– У нас смертная казнь отменена, – с сожалением заметил Томек.
– Пожалуйста – наемся крысиного яда. Мне, знаете, с подобными талантами тоже жить неохота. Устраивает вас такой вариант?
Комиссар задумался. В наступившей тишине часы начали тикать неожиданно громко и как-то недобро. Даше вдруг показалось, что они отсчитывают ее последние минуты.
– Ну хорошо. Допустим, я посчитаю, что и на этот раз произошло досадное совпадение, – с нажимом на слово «допустим» произнес Томек. – Допустим, ваш знакомый случайно пришел в тот самый банк, где вы случайно имеете счет, и совершенно случайно решил совершить там разбойное нападение или же сам подвергся разбойному нападению в ту самую минуту, когда вы туда случайно пришли…
– Что значит – допустим?! – взорвалась молодая женщина. – Разве кто-то из присутствующих видел у меня оружие в руках? Да меня саму чуть не убили! Я понятия не имела, что Кока Макеев находится в Чехии. Я его лет семь не видела.
– Не знаю, не знаю. – Полицейский упрямо покрутил головой. – Тогда объясните мне, почему так получается: стоит вашим знакомым появиться в Праге, как сразу же происходит убийство?
Даша от неожиданности потеряла дар речи.
– Да как вы…Можно подумать, это единственные преступления в Чешской Республике за все то время, пока я здесь живу…