Дело серых зомби
Шрифт:
Он прошел в кабинет, прикрыл дверь, нащупал спинку кресла и тяжело опустился в него. Темнота угнетала. Он достал зажигалку, чиркнул колесиком. Где-то здесь должен быть подсвечник, специально для таких случаев. Смешно… Что за нелепость – свечи, чернильницы, громоздкая печатающая машинка, в которой вечно кончается лента, но еще нелепей чувство утраты, нехватки всего этого, когда возвращаешься, наконец, в цивилизованные миры…
– Не надо огня. Погаси, – сиплый шепот донесся с дальнего конца комнаты. Посол вскочил, словно ужаленный. Бешено забилось сердце.
– Кто
– Сядь, Грей, кому сказано! И не вздумай зажигать эту штуковину. У меня есть для тебя пара слов о твоей дочурке.
Посол рухнул в кресло, гигантским усилием воли заставив голос звучать спокойно:
– Кто вы и как здесь оказались?
– Так ли это важно, миста? – Грей понял, что незнакомец нарочно употребил словечко из уличного диалекта фрогов, вложив в него определенный смысл. – Думаю, тебе гораздо интереснее узнать про девчонку.
– Я слушаю.
– С ней все в порядке, – лениво просипел голос. – Пока. Мне кое-что нужно от тебя, Грей. Маленькая услуга, понимаешь? И она тотчас вернется к тебе, живая и невредимая.
– Мне – это кому?
– Неважно. Ты не о том сейчас думаешь, Грей. Выследить меня, сдать полиции не получится. Не надо гнили, я такие штуки просекаю на раз.
– Так что вам надо?
– Другое дело, это верный вопрос… Монтескрипт, посол. Мне нужен Эдуар Монтескрипт.
Такого поворота Грей никак не ожидал.
– Монтескрипт? Сыщик?! Зачем он вам и при чем здесь моя дочь?!
– Снова не те вопросы, миста. Я знаю, он работает на тебя – а стало быть, ты в курсе, где его найти. Просто скажи мне.
– Его сейчас нет в столице. Он в Стигии. Не знаю, сколько он там пробудет и когда вернется обратно.
– Стигия?! О князья преисподней, далековато! – хрипло рассмеялся собеседник. – Как же нам быть, Грей? Ты можешь отозвать его в Амфитриту?
– Каким образом? – пожал плечами посол. – Ну, я, конечно, могу попробовать, отправить радиограмму…
– Ага, ты попробуй, попробуй. Сделаем так. Я даю тебе десять дней, чтобы ты приволок его сюда. Успеешь – верну твою девчонку целой и невредимой. Не успеешь – верну по кусочкам. Все зависит от тебя, миста.
– Ах ты негодяй! Мерзавец! – Грей, потеряв над собой контроль, вскочил, стискивая кулаки. Темный силуэт неуловимым движением скользнул к нему – посол скорее почувствовал, чем увидел это движение. С легким шелестом покинул ножны клинок.
– А ну, сядь! – прошипел гангстер. – Только дернись еще! Хочешь увидеть ее живой, а? Хочешь?!
Невидимое в полумраке острие кольнуло кожу подбородка. На несколько мгновений они замерли: кипящий яростью посол и напружинившийся, словно готовая к атаке змея, незнакомец. Наконец Грей обессиленно рухнул в кресло. Гангстер со смешком отступил.
– Думай, миста. Мне нужен Монтескрипт. Где, как ты его достанешь – твои проблемы. Когда он будет здесь – дай знак. Повяжи на ограду возле ворот желтую тряпицу. И вот еще что: не вздумай проболтаться полицейским. Стоит мне почуять неладное – сразу же рублю все хвосты, понял?
Грей, наконец, сумел
– Можешь не беспокоиться, они не узнают об этой встрече. Но десять дней – это слишком ма…
– Придется постараться, – оборвал похититель.
– Да на кой он вам сдался, этот чертов Монтескрипт?!
– Какая тебе разница? – усмехнулся темный силуэт. – Есть за ним должок… Все, посол, время пошло.
Чуть слышно скрипнула приоткрытая рама, зашелестели листья, легкий ветерок тронул дуновением пылающее лицо – и Грей понял, что остался один.
Охваченная пожарами Стигия осталась позади. Погасив все огни, «Арлекинова рыба» плыла вниз по течению. На носу лениво переругивались экс-каторжане. Мы с Тыгуа устроились на корме, промеж ящиков со взрывчаткой. Не могу сказать, что такое соседство сильно радовало, впрочем, «теплая компания» бунтовщиков тоже не способствовала душевному равновесию. Учитель то и дело озабоченно поглядывал вверх. Я понимал его опасения: свались нам на головы очередная канонерка – и все, конец. Неповоротливый пиасс посреди реки да при том нагруженный горой взрывчатки – такую заманчивую мишень еще поискать.
Я сунул руку за пазуху и нервно поправил кобуру. Сейчас, под покровом ночи, моя персона не слишком бросалась в глаза – хотя несколько членов команды несомненно заметили, что на борт поднялся человек. Но как только рассветет, у большинства присутствующих возникнет вопрос: а кто, собственно, этот иммигрантишка и по какому праву он здесь находится. Готов поспорить, парни немедленно захотят докопаться до истины. Наклонившись к Тыгуа, я шепотом озвучил свои сомнения.
– До рассвета еще часа три, не меньше, – так же тихо ответил он мне. – Что-нибудь придумаем. В крайнем случае, прыгнем за борт.
На носу пиасса затеплился бледный огонек – кто-то принес из трюма рудничную лампу. Тут же сварливый голос откуда-то с мачты потребовал, чтобы «эту чертову штуковину» немедленно потушили: дескать, ему, марсовому, ни черта не видно из-за нее.
– В темноте тебе лучше видно, что ли? – ворчливо спросили снизу.
– Света звезд мне достаточно, дубина! А из-за твоей идиотской стекляшки я ничего разобрать не могу!
– Потушить лампу! – рявкнул чей-то бас, прервав начинающуюся перепалку. – Чтоб ни огонька на палубе! А ты там, наверху, смотри в оба!
– Ого, а вот и какое-никакое начальство! – шепнул Тыгуа. – Надо бы поглядеть поближе… Ну-ка, держи! – он сунул мне мушкет и бесшумно растворился во мраке, прежде чем я успел хоть что-то сказать.
Я съежился между ящиками. Где-то на баке затеяли негромкий разговор; до меня долетали только обрывки фраз, о чем идет речь, было не разобрать. Оставалось надеяться, что Тыгуа услышит больше. Как ни странно, я вскоре начал клевать носом: стресс ли тому виной или легкие, убаюкивающие покачивания корабля – не знаю…