Дело «Тридевятый синдикат»(другая версия)
Шрифт:
— Пиши татаро-монгол, — разрешил клиент и не спеша двинулся к лавке, занятой рогатыми новичками.
— И чего тебе надо, татаро-монгол? — спросил Бывалый.
— Ща узнаешь. — Вывернув лавку из-под сидевших на, ней чертей, юноша раскрутил своё оружие над головой и принялся охаживать этой импровизированной дубиной всех, кто подворачивался под руку. — Чтоб не жулили! Чтоб старость уважали! Чтоб тятьку не обижали! — приговаривал он при каждом ударе.
— Ты чё, чурка?! — завопил Балбес. — Белены объелся?
— Да какой
— Опять на русского нарвались, — простонал Трус. — Гоните его в шею! — и молниеносно телепортировался за кресло. — Это не наш клиент! Здесь не похмеляют! К Лиху его!
Однако это было проще сказать, чем сделать. Добрый молодец разошёлся не на шутку. Лавка со свистом рассекала воздух. Черти шарахались от неё в разные стороны, норовя ползком добраться до спасительной двери и слинять от греха подальше.
Илья тихо ржал, наблюдая за баталией из-за портьеры, решив, что, если витязю придётся туго, обязательно придёт на помощь.
— Отставить! — рявкнул Бывалый, мрачно наблюдавший за дракой. Все замерли. Лавка, завершив широкую дугу, финишировала под хвостом одного из качков Балбеса и отбросила его к стене. Удовлетворённо крякнув, детинушка поставил лавку на попа и уставился на Бывалого. Наступила тишина, нарушаемая только барахтаньем подопечного Балбеса, пытавшегося выдернуть завязшие в стене рога.
— Кто твоего тятьку обидел? — в упор спросил Бывалый.
— Вы. — Витязь пожал плечами, срывая с себя обрывки треснувшего по всем швам халата.
— Толком расскажи, — нахмурился Бывалый.
— Чего тут рассказывать? Проснулся батя с утра, а перед ним четверть эликсира вот эту хренотень придавила. — Детина вытащил из-за пазухи скомканный лист бумаги и потряс им перед носом шефа суверенных болот. — Это какая ж гнида нам такие подлянки устраивает? Ну устал вчера батя. Ножки с кумом допоздна обмывали. Первый внук родился. За бутылку эликсира на опохмел душу оттяпали!!! Короче, мужики у нас сильно обиделись. Порешили мы вашей братве стрелку забить.
— Чья деревня?
— Папина вотчина.
— Ё-моё… — Балбес схватился за голову. — Что царь-батюшка скажет?
— Во-во! И мужики наши так говорят. Ежели на разборку сегодня к ночи не придёте, ему, державному, челобитную писать будем. Народ ждёт. Колья, вилы, все готово. Как положено. Так чё мне своим передать? Ждать вас али как?
— Чья работа? — прорычал Бывалый, грозно вперившись в своих подданных.
— Позвольте договорчик освидетельствовать, — попросил клерк юношу. Тот, пожав плечами, протянул злосчастную бумагу писарю.
— Бланк нестандартный, — тоном опытного эксперта произнёс клерк, — но договор составлен по всем правилам. Грамотно. Писан от руки… думаю, кто-то из новичков отличиться решил. Правил наших ещё не знает… второй экземеплярчик наверняка у кого-то из них в кармане. — Писарь мотнул в сторону пополнения.
— Это кто тут самодеятельностью
— Церемониться ещё с ними, — рассердился Балбес. — Обыскать! — дал он команду своей гвардии. Те не заставили себя долго ждать. Второй экземпляр нашёлся быстро.
— Я ж как лучше хотел! — Ретивый новичок бухнулся на колени.
— Не лезь поперёк батьки в пекло! — Бывалый треснул ему промеж рогов. — Не обманывай клиентов! — добавил он туда же. — Не лапай души христианские, особенно ежели они русские!
— Это как? — опешил новичок, почёсывая пострадавшее место.
— А вот так! — внушительно пояснил шеф, возвращаясь в кресло. — Они свои в доску. На Руси живём. Не забывай об этом. Одним словом, русская душа для нас табу. А ты, добрый молодец, — обратился он к юноше, — передай мужичкам извинения от братвы. Сам видишь, накладочка получилась. — Бывалый демонстративно порвал оба экземпляра договора в клочки. — А чтоб обиды на нас долго не держали, мои орлы ближе к вечеру бочку эликсиру подкатят. Добро?
— Какой базар? — Юноша, расплывшись в улыбке, попрощался со всеми за руку, выдернул рога пострадавшего от лавки чёрта из стены, ободряюще хлопнул его по плечу и неспешно удалился.
— Следующий! — облегчённо воскликнул клерк.
Следующий разительно отличался от предыдущего. И в плечах поуже, и росточком пониже. Отдалённо он чем-то смахивал на Дуремара из «Золотого ключика». Только вместо сачка в руках у него был тощий портфель. Такой же тощий, как и он сам. Энергично протопав к креслу для посетителей, «Дуремар» запрыгнул на него и уставился на Бывалого.
— И что вы можете мне пгедложить?
— Чего? — растерялся Бывалый.
— Он ещё спрашивает чего! Я, гискуя жизнью Сагы, своих детей, своей собственной наконец — вы только вдумайтесь, своей собственной! — добигаюсь до этих благословенных мест чегез кучу гганиц. Догожные издегжки съедают весь мой капитал. Дети плачут. У них с гождения выгаботалась стганная пгивычка — есть каждый день. И после этого вы говогите мне чего? Я здесь. Я вас внимательно слушаю. Только не говогите мне, что я ошибся адгесом, Сага меня пгосто не поймёт! Ну так что вы можете мне пгедложить?
— В смысле как? — помотал головой Бывалый.
— Вы меня таки не понимаете, — расстроился клиент, — попгобую объяснить ещё газ. Я добигался сюда чегез…
— Да какое нам дело до твоих границ? — рассердился, Балбес, нетерпеливо ёрзая на кресле. — Толком можешь сказать, какого чёрта тебе здесь надо?
— Разумеется, самого главного. Сегьёзные дела гешаются с сегьёзными людьми. Так я вас слушаю. Внимательно слушаю. Что вы можете мне пгедложить?
— Опять завёл эту бодягу. — Трус поправил лежащие на плече рога, заплетённые в элегантную косичку и перевитые красной ленточкой. — Чего ты от нас услышать хочешь?