Дело Уичерли
Шрифт:
— Я работаю на Уичерли. В котором часу он просил себя разбудить?
— В восемь, — ответил портье, сверившись с расписанием.
— Пожалуйста, позвоните и мне в это же время. Мне нужен номер. Сколько он стоит?
Портье ответил:
— Недешево.
Он вежливо хмыкнул, протянул мне ручку, и я расписался в книге гостей. Тут же передо мной вырос негр-швейцар, который отвел меня в комнату окнами во двор, и я, скинув пиджак и брюки и даже не помывшись, нырнул под чистый пододеяльник и мгновенно уснул.
Проспал я три часа, заплатив за
Проснулся я с именем Фебы на пересохших губах. В голове — или где-то рядом — стоял оглушительный звон. Я открыл глаза и, к своему ужасу, обнаружил за окном свет. На столе у кровати разрывался телефон. Я приподнялся на локте и с трудом поднял трубку, которая весила ничуть не меньше чугунной гири.
— Вы попросили разбудить вас в восемь утра, сэр, — напомнил мне женский голос.
— Я? Не может быть!
— Да, сэр.
— Постойте, а мистеру Гомеру Уичерли вы уже звонили?
— Да, сэр, только что, сэр.
— Будьте добры, соедините меня с ним.
— Хорошо, сэр.
Я хотел было сесть в кровати, но тут произошла странная вещь: все перед глазами пошло ходуном, стена перевернулась в воздухе, а кровать выскользнула из-под меня и куда-то провалилась.
— Алло! — Гиря почему-то заговорила голосом Уичерли. — Кто это?
— Это Арчер, — ответил я, покрываясь холодным потом от жуткого ощущения невесомости.
Комната стала вертеться медленнее. Я хотел было привстать, но был отброшен назад и придавлен к постели. «Почему Феба должна была умереть? — вертелось у меня в голове. — Почему именно я обязан рассказывать Уичерли о ее смерти?»
— Арчер? Откуда вы звоните?
— Я здесь, в вашем отеле. У меня есть для вас новости.
— Новости?! Вы нашли ее?
— Нет. Так вы еще ничего не знаете?
— А что я должен знать?
— Это не телефонный разговор. Можно я зайду к вам в коттедж минут через пятнадцать?
— Конечно, о чем речь.
Я положил трубку. Комната перестала вертеться, стены, пол, потолок заняли причитающиеся им места. Воспользовавшись этим, я встал с кровати, на скорую руку принял душ и побрился. Из зеркала в ванной на меня смотрели насмерть перепуганные глаза.
По дороге к Уичерли я вытащил из багажника пишущую машинку.
— Что это у вас? — удивился он, открывая дверь.
— Пишущая машинка «Ройал» образца 1937 года. Узнаете?
— Занесите ее в комнату, дайте я как следует на нее посмотрю.
Я последовал за ним в гостиную и водрузил машинку на чайный столик у окна. Уичерли подошел и уставился на нее своими бесцветными глазами.
— Если не ошибаюсь, это старая машинка Кэтрин. По крайней мере у нее была похожая. Откуда
— На «Ройале» печатала соседка Фебы по комнате в студенческом пансионе. Эта машинка досталась ей от вашей дочери.
Уичерли кивнул:
— Да, вспомнил. Кэтрин, уезжая, оставила эту машинку дома, а Феба забрала ее с собой в колледж.
— А где была машинка на прошлую Пасху?
— У меня дома в Медоу-Фармс. Кэтрин держала ее в гостиной. Под рукой.
— Она профессиональная машинистка?
— Была когда-то. Прежде чем выйти за меня замуж, она ведь работала секретаршей. С тех пор у нее эта машинка.
— А вам она когда-нибудь печатала? Прошлой весной, например?
— Да, иногда Кэтрин меня выручала, — сказал Уичерли и с нескрываемой злобой добавил: — Разумеется, если у нее было время и подходящее настроение.
— Прошлой весной вы получили анонимные письма, в связи с чем написали Вилли Мэки. Это письмо печатала вам миссис Уичерли?
—Скорее всего. Да, точно, его напечатала мне она. Я попросил об этом Кэтрин, так как не хотел, чтобы посторонние знали, что я обращаюсь в сыскное агентство.
— А вы сами не печатаете?
— Нет, так и не научился.
— Даже одним пальцем не умеете?
— Нет, такие вещи мне не даются. — Он нервно провел рукой по волосам. — А почему вас все это интересует?
— Вчера я встречался с Мэки, и когда он узнал, что я работаю на вас, то рассказал мне об эпистолярных опытах «Друга семьи». Мне кажется, подметные письма напечатаны на этой машинке.
— Черт побери! — С этими словами Уичерли всем своим весом плюхнулся на обтянутый мохером диван и прикрыл ладонью рот, словно боялся растерять зубы. — Вы что же, хотите сказать, что автор этих писем — сама Кэтрин?!
— Таковы факты.
— Вы просто не читали этих писем. Кэтрин не могла их написать, это невозможно.
— В деле Уичерли все возможно. А кто еще имел доступ к пишущей машинке?
— Да кто угодно: домочадцы, прислуга, гости. Кэтрин занимала отдельное крыло, сама она дома бывала редко, к тому же дверь в ее гостиную не запиралась. Поймите меня правильно, я свою бывшую жену не выгораживаю, но эти письма — не ее рук дело. Не могла же она клеветать на саму себя!
— Почему же, и такое бывает.
— Но с какой целью?
— Чтобы нарушить мир в семье, разорвать брачные узы. Вообще в ее поведении логики искать не следует.
— Вы намекаете, что Кэтрин была не в себе?
— Не была, а есть. Я видел ее позавчера вечером, мистер Уичерли. Не знаю, в каком она была состоянии девять месяцев назад, но сейчас Кэтрин в плохом виде.
Он поднял руки и, сцепив пальцы, завел их за голову, словно боялся обжечься.
— И ради этого вы пришли ко мне? Я-то думал, вы расскажете что-нибудь утешительное про Фебу. — Тут Уичерли уронил руки на колени и стал теребить пуговицы на обивке дивана. — К чему все эти экскурсы в прошлое? Я и сам знаю, что Кэтрин способна на все. Думаете, я не заподозрил, что эти письма — ее работа?