Дело в стиле винтаж
Шрифт:
— Или он таким будет, когда я его закончу.
— Спасибо, — сказала я. — Буду держать это в уме.
— Ну… — Дэн засунул за ухо карандаш. — Пойду поищу свою точилку.
— Удачи, — улыбнулась я. — Увидимся. — Он вышел из магазина и помахал мне рукой. Я помахала в ответ и тихо сказала: — Какой чудак.
Минут через десять после ухода Дэна в магазин потекла струйка покупателей, и по крайней мере двое из них держали в руках «Черное и зеленое». Я старалась не досаждать им предложением помощи и не следить слишком уж явно. Сумочки «Гермес» и самые дорогие ювелирные изделия располагались в запирающихся стеклянных
К двенадцати в моем магазине побывало человек десять, и я продала свою первую вещь — сарафан из сирсакера [2] с фиалками. И мне захотелось поместить чек в рамку.
В четверть второго вошла миниатюрная рыжеволосая девушка лет двадцати с элегантным мужчиной под сорок. Пока она рассматривала одежду, он сидел на диване, и его лодыжка, обтянутая шелковым носком, покоилась на колене другой ноги. Большим пальцем он нажимал клавиши блэкберри. Девушка изучила вешалки с вечерней одеждой, но ничего для себя не нашла; затем ее взор обратился на висящие на стене бальные платья. Она показала на платье цвета лайма — самое маленькое из четырех — и поинтересовалась:
2
Сирсакер — тонкая хлопковая ткань с жатыми волнистыми полосками.
— Сколько оно стоит?
— Двести семьдесят пять фунтов. — Девушка задумчиво кивнула. — Это шелк, — объяснила я, — с пришитыми к нему вручную хрусталиками. Желаете померить? Оно восьмого размера.
— Ну… — Девушка озабоченно взглянула на своего бойфренда. — Что ты о нем думаешь, Кейт? — Тот оторвался от блэкберри, и она кивнула на платье, которое я снимала со стены.
— Нет, — резко сказал он.
— Почему?
— Слишком яркое.
— Я люблю яркие цвета, — робко возразила девушка.
Кейт вернулся к блэкберри.
— Оно не подходит к случаю.
— Но это же танцы.
— Слишком яркое, — настаивал он. — Кроме того, оно недостаточно красиво. — Моя неприязнь к мужчине превратилась в ненависть.
— Позволь, я его примерю. — Девушка умоляюще улыбнулась: — Пожалуйста.
Он посмотрел на нее и демонстративно вздохнул:
— О'ке-ей. Если ты настаиваешь…
Я провела девушку в примерочную и задернула шторку. Минуту спустя она появилась. Платье сидело идеально, подчеркивая тонкую талию, прелестные плечи и тонкие руки. Переливающийся цвет лайма прекрасно шел к ее рыжим волосам и белоснежной коже, а корсет выделял грудь. Зеленые тюлевые нижние юбки наслаивались друг на друга, хрусталики блестели на солнце.
— Это… великолепно, — пробормотала я, не представляя, чтобы кто-то выглядел в этом платье прекрасней. — Хотите померить туфли к нему? Посмотреть, как оно выглядит с каблуками?
— О, мне это ни к чему. — Она осмотрела себя в боковое зеркало, стоя на цыпочках, и покачала головой. — Просто… фантастично. — Она казалась чрезвычайно взволнованной, словно только что раскрыла какой-то свой секрет.
Позади нее появилась еще одна покупательница — худая темноволосая женщина лет тридцати в платье-рубашке с леопардовым рисунком, с золотым ремнем-цепью на бедрах и в гладиаторских сандалиях. Она остановилась и уставилась на девушку.
— Вы выглядите
Девушка довольно улыбнулась.
— Спасибо. — И снова посмотрела на себя в зеркало. — В этом платье я чувствую себя… словно в сказке. — Она нервно посмотрела на бойфренда: — А ты как считаешь, Кейт?
Тот взглянул на нее, отрицательно мотнул головой и вернулся к блэкберри.
— Я же сказал — слишком ярко. Кроме того, создается впечатление, будто ты собираешься танцевать в балете, а не на изысканном ужине в Дорчестере. Вот… — Он встал, подошел к стойке с вечерними нарядами, достал черное креповое коктейльное платье от Норманна Хартнелла и протянул ей: — Померяй это.
Лицо девушки погрустнело, но она вернулась в примерочную и вышла из нее минуту спустя в предложенном бойфрендом платье, явно старомодном для нее — она выглядела в нем бледной… словно собиралась на похороны. Женщина в платье леопардовой расцветки взглянула на девушку, сдержанно покачала головой и снова повернулась к вешалкам.
— Это куда лучше, — одобрил Кейт, сделал указательным пальцем круговое движение, и девушка медленно, со вздохом, повернулась, подняв глаза к потолку. Я увидела, как другая покупательница поджала губы. — Прекрасно, — заявил Кейт и сунул руку в карман. — Сколько? — Я посмотрела на девушку. Ее губы дрожали. — Сколько? — повторил Кейт, открывая бумажник.
— Но мне нравится зеленое, — прошептала девушка.
— Сколько? — еще раз спросил он.
— Сто пятьдесят фунтов. — Я чувствовала, что мое лицо пылает.
— Я не хочу его, — взмолилась девушка. — Мне нравится зеленое, Кейт. В нем я чувствую себя… счастливой.
— Тогда тебе придется купить его самой. Если ты можешь себе это позволить, — добавил он не без приятности и снова посмотрел на меня. — Значит, сто пятьдесят фунтов? — Он постукал по прилавку газетой. — Здесь сказано, что вы даете пятипроцентную скидку, — значит, насколько понимаю, я должен заплатить сто сорок два с половиной фунта.
— Верно, — согласилась я, поражаясь его способности считать в уме. Лучше бы я удвоила цену, чтобы девушка получила зеленое платье.
— Кейт, пожалуйста, — простонала девушка. Ее глаза блестели от слез.
— Келли, перестань! — прорычал он. — Дай мне передохнуть. Я ожидаю важных людей и не желаю, чтобы ты выглядела как чертова фея Динь-Динь, понятно? — Он посмотрел на свои дорогие часы: — Нам пора возвращаться — мне будут звонить насчет того участка в Килберне в два тридцать, если ты помнишь. Так я покупаю черное платье или нет? Потому что в противном случае ты не пойдешь в субботу в Дорчестер, точно тебе говорю.
Девушка посмотрела в окно и молча кивнула.
Когда я отрывала чек, мужчина протянул руку за пакетом и вернул свою карточку в бумажник.
— Спасибо, — пробормотал он и покинул магазин с безутешной девушкой.
Дверь за ними захлопнулась, женщина в платье леопардовой расцветки поймала мой взгляд.
— Ей бы пригодилось волшебное платье, — сказала она. — С таким «принцем» оно ей, несомненно, понадобится. — Не уверенная, что могу критиковать покупателей, я грустно улыбнулась в знак согласия и вернула зеленое платье на стену. — Она не просто его подруга — она на него работает, — продолжала женщина, разглядывая ярко-розовую кожаную куртку середины восьмидесятых от Тьерри Мюглера.