Дело в стиле винтаж
Шрифт:
— Откуда вы знаете?
— Он намного старше ее, имеет над ней власть, а она боится его обидеть… Кроме того, ей известно его рабочее расписание. Я люблю наблюдать за людьми, — добавила она.
— Вы писательница?
— Нет. Мне нравится писать, но я актриса.
— Вы сейчас где-нибудь играете?
Она отрицательно покачала головой.
— Я, как они говорят, «отдыхаю» — и, если честно, в последнее время чаще отдыхаю, чем изображаю Спящую красавицу, но, — она театрально вздохнула, — не сдаюсь. — Женщина снова посмотрела на бальные платья: — Они действительно
Я кивнула.
— Начало пятидесятых. Немного легкомысленны для послевоенной Британии.
— Изумительная ткань, — сказала женщина. — Такие обычно делают из ацетатного волокна, а нижние юбки из нейлона, но здесь все шелковое. — Она разбиралась в платьях, и у нее был хороший вкус.
— Вы часто покупаете винтажную одежду? — спросила я, перекладывая сиреневый кашемировый кардиган на стенд с вязаными изделиями.
— Я покупаю столько, сколько в состоянии себе позволить, а если что-то надоедает, всегда могу продать купленную вещь, но поступаю так нечасто, потому что в основном делаю хороший выбор. Никогда не забуду волнения, которое испытала, обнаружив свою первую находку, — продолжала она, вешая куртку от Тьерри Мюглера обратно на вешалку. — Это было кожаное пальто от Теда Лапидуса. Я приобрела его в «Оксфаме» в девяносто втором, и оно до сих пор хорошо смотрится.
Я вспомнила свою первую винтажную покупку. Это была короткая гипюровая юбка от Нины Риччи, купленная мной на рынке в Гринвиче, когда мне было четырнадцать. Эмма выбрала ее для меня во время одной из наших субботних поездок за кормом для животных.
— А ваше платье от Черутти, верно? — спросила я женщину. — Но его перешили. Оно должно доходить до лодыжек.
Она улыбнулась.
— Угадали. Я купила его на распродаже подержанных вещей десять лет назад, но обшивка была порвана, поэтому я укоротила его. — Она смахнула с плеча воображаемую пушинку. — Это было самое мое удачное вложение пятидесяти пенсов. — Она подошла к повседневной одежде и взяла многоярусное бирюзовое крепдешиновое платье начала семидесятых. — Это Элис Поллок, верно?
Я кивнула.
— Оно сшито для «Кворума».
— Я так и думала. — Женщина взглянула на цену. — Это за пределами моих возможностей, но я не могу удержаться и не посмотреть все, и когда прочитала в местной газете о вашем магазине, то сразу пошла к вам. Ну ладно, — вздохнула она. — Мечтать не вредно. — И дружески мне улыбнулась. — Кстати, меня зовут Анни.
— А я Фиби. Фиби Свифт. — Я смотрела на нее. — Я просто думаю… вы сейчас работаете?
— Я временный секретарь, — ответила она. — Делаю что дают.
— Вы из наших мест?
— Да. — Анни взглянула на меня с любопытством. — Живу в Дартмут-Хилле.
— Я спрашиваю об этом потому… Послушайте, вас не интересует работа у меня? Мне нужна ассистентка на неполный день.
— Два дня в неделю? — отозвалась Анни. — Это мне очень подходит, я готова работать у вас — при условии, что смогу ходить на прослушивания. Хотя мне не часто доводится это делать, — печально добавила она.
— Можно
— Я ловко управляюсь с иголкой.
— Вы очень поможете мне, если будете делать мелкий ремонт одежды в спокойные часы или немного гладить. Было бы также хорошо, если бы вы приняли участие в оформлении витрин — у меня проблема с размещением манекенов.
— Мне все это по душе.
— И вам не нужно беспокоиться, поладим ли мы, поскольку, когда вы будете здесь, мне в основном придется отсутствовать. Вот мой номер телефона. — Я вручила Анни карточку «Деревенского винтажа». — Подумайте.
— Ну… на самом-то деле… это лишнее. Мне очень нравится ваше предложение. Но вы должны навести обо мне справки и удостовериться, что я не сбегу с вашими вещами, поскольку это будет великим искушением. — Она улыбнулась. — Когда мне приступать к работе?
Итак, утром в понедельник Анни вышла на работу, принеся письма от двух своих предыдущих нанимателей, превозносивших ее честность и прилежание. Я попросила ее прийти пораньше, дабы все объяснить, прежде чем направиться на аукцион «Кристи».
— Потратьте какое-то время, чтобы познакомиться с вещами, — посоветовала я. — Вот вечерние наряды, здесь дамское белье… кое-что из мужской одежды… туфли и сумки на этом стенде. Вязаные вещи на столе… Позвольте мне открыть кассу. — Я повозилась с электронным ключом. — А если вы сможете заняться починкой…
— Конечно.
Я пошла в подсобку и взяла юбку от Мюррея Эрбейда, требовавшую небольшого ремонта.
— А это Эмма Китс, верно? — услышала я голос Анни и вернулась в магазин. Она смотрела на шляпу. — Это так трагично. Я читала в газетах. — Она повернулась ко мне. — Но почему вы поместили ее здесь? Ведь это не винтаж, и, кроме того, сказано, что она не продается?
Какую-то долю секунды я хотела было признаться Анни, что для меня смотреть на эту шляпу — своего рода епитимья.
— Я знала ее, — объяснила я, положив юбку на прилавок, на котором стоял ящичек со швейными принадлежностями. — Мы были подругами.
— Как это тяжело, — тихо произнесла Анни. — Вы, должно быть, тоскуете по ней.
— Да… — Я кашлянула, чтобы скрыть рыдания, подступившие к горлу. — Ладно… Вот этот шов немного разошелся. — Я глубоко вздохнула. — Я лучше пойду.
Анни сняла крышку с ящичка и выбрала катушку с нитками.
— Когда начинается аукцион?
— В десять. Вчера вечером я была на предварительном показе. — Я взяла каталог. — Лоты, которые меня интересуют, выставят на продажу только после одиннадцати, но мне надо быть там раньше и посмотреть, как идет торговля.
— Что вы хотите купить?
— Вечернее платье от Баленсиаги. — Я показала ей фотографию сто десятого лота.
— Как элегантно! — восхитилась Анни.
Шелковое длинное платье без рукавов цвета индиго было скроено очень просто, его вырез и подол украшала широкая лента, расшитая серебристыми стеклянными бусинками.