Дембельский аккорд 1
Шрифт:
Но прапорщика Меркулова не было нигде: ни в офицерской столовой, ни в нашей роте, ни в других соседних подразделениях. Однако через час я с передней линейки наших палаток заприметил начальника штаба батальона Майора Грибок, который шёл по асфальтовой дороге к солдатской столовой. Шагал он размеренно и слушал при этом то, что ему втолковывал идущий рядом прапорщик Меркулов. Ну, само собой разумеется… Что… Кроме моей скромной персоны им естественно больше не было о чём поговорить…
Я стоял на своём месте и продолжал руководить дневальными, наводившими порядок на передней линейке
Майор Грибок первым отвёл свой взгляд и пропутешествовал дальше… Настырный прапор продолжал ему что-то талдычить… Естественно, что не о любовной лирике поэта Роберта Рождественского… А о беспощадной жестокости Альберта Маратовича…
«Да-а… — думал я. — Раз он уже успел пожаловаться на меня замполиту батальона Чернову и сейчас в-открытую ябедничал начальнику штаба… То этот Меркулов наверняка предпримет и другие «шаги»! Если уже не предпринял! Ведь у него в запасе остались комбат Сухов и его заместитель Каменнюка. Второй хоть и не так мне опасен, ведь Каменнюка является замом по боевой подготовке, но зато у него память хорошая! А вот с Суховым — это уж как повезёт! Тут как говорится пятьдесят на пятьдесят!.. Ну, Меркулов!.. Ну, прапорюга чёртов! Снюхался с дембелями, нарвался на отпор и теперь бегает за командованием батальона… Кляузничает, стервец!»
Тщательно и дотошно взвесив все «За» и все «Против» я пришёл к единственно правильному выводу: Мне следовало принимать меры по изгнанию этого недостойного элемента из рядов Российской Армии. Поэтому при первом же появлении Меркулова в роте, предупреждённый мной дневальный сразу же направил его в канцелярию.
— Прапорщик Меркулов, где вы были в служебное время? — официальным тоном спросил я. — До обеда и после него?
— Я ходил в санчасть снимать побои, которые вы мне причинили. — нагло произнёс прапор. — Или вы уже забыли?
Меня это хамоватое заявление совершенно не впечатлило, хоть оно и содержало в себе потенциальную угрозу дальнейшего разбирательства. Я был абсолютно чист со всех сторон и поэтому меня ничего не пугало. А раз это действительно так, то поэтому я спокойно продолжил задавать ему свои дальнейшие вопросы.
— Ну, и что? Сняли? Где ваша медицинская книжка с записью врача?
Как и следовало того ожидать, никаких записей у этого прапора на руках не было, ведь в санчасти никого не было и Меркулов прождал там целый день.
«Ну, конечно! — подумалось мне. А к замполиту бегал кто-то другой! И с начштаба батальона гулял тоже не он!»
Пока он рассказывал мне свои прапорские сказки, я напряжённо думал. Такого ушлого проходимца следовало давить строго по закону. То есть с непременной бумажной волокитой…
— Понятно! — вздохнул я. — Вот вам бумага. Садитесь и пишите Объяснительную записку! Поподробнее… Почему вы пошли в санчасть
Меркулов попытался было отбрыкнуться от Объяснительной… Но я настоял… Пригрозив ему вызовом командира роты. И прапор с недовольным выражением всё же уселся за стол… И начал строчить на листе Объяснительную Записку…
— В правом верхнем углу… — подсказывал ему я. — Пишете… Командиру первой группы первой роты старшему лейтенанту такому-то…
— Знаю! — огрызнулся Меркулов.
Кто бы сомневался в его способностях!.. Но вот его тональность требовала принятия дополнительных мер воздействия…
— Повежливее! Товарищ прапорщик! — порекомендовал ему я. — После этой Объяснительной напишете ещё одну… По поводу вашего хамского поведения… Когда командир группы диктовал вам то, кому адресована ваша Объяснительная записка и от кого именно…
Мои «рекомендации» были учтены и больше Меркулов не издал ни единого возгласа… Слышался лишь характерно пренеприятнейший звук, когда шариковой авторучкой пишут на одном листе… Лежащем вдобавок на очень твёрдой столешнице…
Получив от прапора исписанные листы, я убрал две Объяснительные Записки в свою папку.
— Меркулов! За каждое ваше нарушение воинской дисциплины и военной субординации вы будете писать вот такие объяснительные… А потом я вас постараюсь уволить из армии… Ясно?
Прапорщик Меркулов ответил утвердительно «Так точно!» и после моего разрешения покинул ротную канцелярию. Гонора в нём заметно поубавилось. Это в лишний раз показывало то, что я теперь нашёл правильный способ борьбы с оборзевшим заместителем. Пачкать об него свои руки я больше не собирался, так как этого стукачка можно было вышвырнуть из армии спокойным канцелярским путём… Чем больше будет объяснительных, тем легче это будет сделать…
«А что делать? Нам здесь такие не нужны… Это факт…»
Вечером появился командир роты. Весёлый и злой…
— Ну, ты и писатель! Хоть бы предупредил меня… — сразу же с порога заявил он мне укоризненно.
— Что там ещё? — спросил я, оторвавшись от телевизора. — Ну, чего?
Вместо ответа Пуданов достал из кармана сложенный листок бумаги, развернул его и стал громко цитировать мою Объяснительную:
— …«чтобы не очернять высокое звание российского офицера нецензурными выражениями и матом, я в качестве отрицательного ответа показал прапорщику Меркулову общеизвестный международный жест отказа, то есть согнутую в локте руку»!
— Ну, и что? — насторожился я.
Если моё дело действительно очень плохо, то почему тогда Пуданов такой весёлый?!.. Непонятно…
— А то! — рассмеялся Иваныч. — Меня Сухов чуть не сожрал сначала. Что это за жест такой «международный»? Я же ему почитать дал. Вот он и докопался до меня… а я же твою писанину не смотрел… Вот и пришлось ему показывать…
— Что показывать? — уже смеялся я. — Международный жест отказа?!
Иваныч согнул правую руку в локте и хлопнул по сгибу левой…