Дембельский аккорд 1
Шрифт:
А вот по возвращению в караульное помещение всё стало на свои места… Когда я в спешке убегал по тревоге, то оставил свою тетрадь на столе. Причём, повинуясь старой привычке, свою авторучку развернул по диагонали недописанного листа… С левого верхнего угла к правому нижнему… А теперь ручка была вся прижата к внутреннему корешку тетради… Это означало только одно — моё почти законченное письмо прочитали… Пока мы мчались по грязи к посту, на котором заблаговременно предупреждённый часовой создал искусственно тревожную ситуацию… Оставшиеся в караулке дембеля наверняка потешались над моими письменными изъяснениями… Помнится,
Тогда я не отреагировал на этот факт бескультурья никоим образом, оставив его лежать на совести этих негодяев… Только полевую свою сумку с тетрадью стал постоянно носить с собой… Хоть на приёмы пищи, хоть на проверки постов…
И сейчас вот… После данного не очень-то и приятного разговора с Нагибиным я старался проанализировать весь этот инцидент, чтобы оценить его предельно трезво и непредвзято… Конечно же в нашей армии имеются самые разнообразные военнослужащие: как честные и порядочные парни, а также просто нормальные и старательные трудяги-работяги, так и откровенные подлецы да аморальные личности… К сожалению, чаще всего бывает так, что эти отрицательные персонажи заправляют всей негласной жизнью подразделения, подавляя основную массу бойцов своей физической силой и хулиганским авторитетом… В этом случае хорошие и положительно настроенные солдаты обычно самоизолируются от остального коллектива и они уже не могут никак влиять на всевозможные ситуации…
«Получается так… Что в нашей первой роте всё ещё верховодят отрицательные элементы… Ну, что ж… Как говорится, подчинённых не выбирают, а перевоспитывают!..»
А служба в карауле шла своим чередом: Шум отводил караульных на посты, сменял там часовых, по их возвращению я проверял оружие на разряженность, затем бодрствующая смена приступала к бодрствованию, а отдыхающая смена, стало быть, начинала отдыхать… Никаких природных катаклизмов в эту ночь не произошло и все землетрясения, наводнения и пожары благополучно миновали наш караул… Неугомонные чеченские боевики тоже не беспокоили нас своими нападениями на посты и караульное помещение, предпочитая отсидеться в горных укрытиях… Тем паче, что начальник караула этому не препятствовал…
Правда случилось одно чрезвычайное происшествие, никоим образом не связанное с выполняемой нами боевой задачей по охране и обороне нашего батальона… Возвращаясь в начале второго ночи с проверки часовых, я обратил внимание на непонятное оживление у палаток третьей роты. Только что от них отъехал дежурный бронетранспортёр, и, неожиданно завидя Пуданова я подошел к нему узнать что-же здесь произошло…
Юра Денисов подорвался. — коротко пояснил Иваныч. — Сам толком не знаю… Увезли в госпиталь только что…
Отправив Шумакова в караулку, я вместе с ротным пошли выпытывать истину у прапоров третьей роты.
— А х. й его знает что случилось? — горячился рыжеволосый верзила. — Запал от гранаты у него в руках сработал. В животе дыра, внутренности видны синие. Говорит, что не больно…
— Он в сознании был? — удивился я.
— Ну, да. — ответил рыжий прапорщик. Я прибежал на его крик… Хлопка не слышал…
— Так он что, баловался запалом что ли? — дотошно расспрашивал Пуданов. — Что было-то?
—
Мы погадали-погадали и ничего подходящего не нагадали… Толи Юрка в приподнятом настроении попросту вертел в руках один запал и случайно выдернул кольцо… Толи он для щекотки нервов выдернул кольцо и отпустил предохранительный рычаг, после чего быстро выкрутил запал из корпуса гранаты до того момента, как запал сработал…Упав ему на живот… Своеобразная игра в «чеченскую рулетку» нам уже была знакома…
Единственное, в чём мы были твёрдо уверены, никаким суицидом или же обычным членовредительством здесь даже не пахло…
— Не такой он человек, чтобы эдакое сотворить! — охарактеризовал Пуданов своего собрата по тарифной сетке командира роты. — Да и с какой такой стати?..
— Понятное дело. — сказал я и вздохнул. — Кого теперь на третью роту пришлют?
— Найдут… — сказал Иваныч и громко зевнул. — Ну, ладно… Я пошёл… Вы уж там смотрите! Не подведите…
— Про нашу образцовую службу в карауле скоро фильмы учебные будут снимать… — пообещал ему я. — А потом на всю армию показывать…
Удалявшийся командир не проявил никакого интереса к столь заманчивой перспективе и проворчал что-то невнятное. Наверное, пожелал успехов… В военно-полевом киноискусстве…
Далее караульная служба вновь пошла обычным порядком: часовые сменялись, бодрствующая смена бодрствовала, отдыхающая смена всё также отдыхала… Нападений боевиков вновь не предвиделось… Катаклизмы опять не случались… Только вот утром…
А в семь часов утра в караульное помещение прибежал чисто выбритый командир первой роты и с порога всех нас огорошил:
— Быстро сдаём караул! Третья рота уже идёт сюда! А мы послезавтра уходим на войну! Всё!
Я захлопнул свою тетрадку со всё ещё недописанным письмом и убрал её в полевую сумку. Майор Пуданов уже скрылся за дверью. Третья рота была на подходе. Мои караульные уже собирали бронежилеты, радиостанции, фонари и посуду… Особого рвения к сдаче караула они не проявляли и огромного энтузиазма к предстоящему боевому выходу также не испытывали… Может быть моё угрожающее обещание сыграло свою роль, к тому же так подозрительно дополненное отсутствием стихийных бедствий и абсолютным бездействием чеченских террористов… По сумрачным лицам дембелей можно было предположить, что уж лучше бы они тащили караул и дальше со всеми катастрофами и боевиками вместе взятыми…
«Но увы… Приказ есть приказ… Война ведь своего не упустит… Или же своих… Так что…» — думал я, дожидаясь подхода нового караула.
Через пять минут в караулке появился невыспавшийся прапорщик Эдик Карпенко с бойцами третьей роты. Сразу же возникла всеобщая суматоха, так сопутствующая экстренной сдаче-приёмке караульного помещения и всех боевых постов.
«Война подкралась незаметно!»
Глава 23. Сборы, ссоры, разговоры