Дембельский аккорд 1
Шрифт:
— Рота, равняйся! Смирно! — скомандовал я, чётко взял под козырёк и повернулся лицом к Пуданову. — Товарищ майор, первая рота на развод построена! Командир первой группы старший лейтенант Зарипов!
После этого доклада я быстро сделал шаг вправо, а командир подразделения встал на моё место и громко произнес привычную фразу военного приветствия.
— Здравствуйте, товарищи разведчики!
Стоящие в строю солдаты немного помедлили, набирая побольше воздуха, после чего недружно выдохнули:
— Здра… жла… таащ… майор!
— Вольно! — приказал ротный, после
Теперь можно было и мне подойти непосредственно к своей группе, чтобы скомандовать ей «Напра-во!» и проверить всех военнослужащих на предмет чистоты подворотничков и всего обмундирования, сверкающей надраенности латунных блях солдатских ремней и совершенной черноты армейской обувки. Времени оказалось очень даже предостаточно и я придирчивым взором оглядел первую шеренгу, которой затем приказал сделать один шаг вперёд. Теперь настал черёд осмотреть вторую шеренгу, после которой пришла пора и третьей. Командир роты вместе с подоспевшим Варапаевым тем временем проверяли остальных военнослужащих роты.
Штрафные баллы посыпались как из ведра. Три командирских голоса звучали иногда чуть ли не наперебой. Из моей группы я записал на листок фамилии аж девяти человек, у которых мной были обнаружены злостные недостатки в виде застарелых подворотничков, грязного обмундирования, совершенно нечищеных блях и ботинок. Явные нарушители дисциплины старались выглядеть крайне бодро и после окончания моей проверки, но по их блуждающим глазкам было видно то, что они пребывают в некоторой растерянности и даже в замешательстве.
— Итак… У кого имелся всего один недостаток в форме одежды, тот получит один штрафной плюсик, у кого было два нарушения — соответственно два… И так далее… Я вас предупреждал перед построением.
От этих слов командира роты пошло солдатское эхо всевозможных отмазок и отговорок…
— Товарищ майор, да у меня ведь начищена бляха! Да чего вы придираетесь?! Ботинки чистые… Только два кусочка подсохшей грязи прилипло!.. Это у нас подшива такая жёлтая на цвет… От свежих простыней вчера оторвали!.. Это на зарядке мы так испачкались… Грязь ведь кругом!
Майор Пуданов выждал с минуту, пока не утихнет всеобщий гвалт, и громко произнёс:
— Смирно! Вольно! Ребятки… Как говорится в американской сказке, проблемы негра шерифа не волнуют… Готовтесь заранее к построению! И вообще… Мне будет очень приятно встречать Новый Год вместе с вами… Я даже приду к вам в караульное помещение, чтобы поздравить…
Вдалеке показался комбат Сухов, который шёл неторопливым шагом, давая тем самым последнюю возможность офицерам управления всё-таки скучковаться в отдельный строй справа от нас. Вот лимит времени был окончательно исчерпан и начался обычный развод на занятия.
— Батальон! Равняйсь! Смирно! Равнение на середину! — громко скомандовал начальник штаба майор Грибок, затем развернулся и сделал два шага навстречу командиру батальона. — Товарищ подполковник, Батальон на развод на занятия построен! Начальник штаба батальона майор Грибок.
Сухов сделал два шага вперёд и громко поздоровался со всей воинской частью:
— Здравствуйте,
Ответное приветствие, на мой взгляд, никогда не отрабатывалось и каждое подразделение кричало именно в том промежутке времени, какой им захотелось выбрать… В связи с чем по всему фронту батальона пронеслось волнообразное:
— Здра-а-а… жла-а-а… та-ава-ащ… половник…
— Вольно! — Распорядился Сухов. — Заместители, начальники служб, командиры рот-ко мне!
Майор Пуданов сделал два строевых шага вперёд, затем повернул под углом влево и обычной своей походкой направился к комбату.
Исходя из положений Строевого Устава я теперь остался в качестве старшего подразделения, обязанного контролировать дисциплину в строю. Спустя минуту из последних рядов моей группы послышался какой-то шум. Быстро развернувшись и прибыв на место, я обнаружил там двух дедов, которые не сходя с места, устроили игривую потасовку, причём один из них вдобавок ещё и курил.
— Фамилии! — приказал я, доставая из кармана листок бумаги и ручку.
Дембеля попытались было войти в состояние удивлённого недоумения и возмущённого непонимания, но моя более решительная команда назвать свои фамилии несомненно спасла обоих от внезапно охвативших их начальных признаков старческого слабоумия, а моя авторучка окончательно вернула Российской Армии полноценных и здоровых воинов. Записав нарушителей в свой «чёрный» список, я убрал его обратно в карман и пошёл на своё командирское место. Но громкое неудовольствие за моей спиной, да ещё и матом, заставили меня вернуться к закоренелым хулиганам.
— Не понял! что вы там прокукарекали! что молчите?
Хулиганы собрались было поспорить… Но при виде моих письменных принадлежностей «борцы за справедливость» будто воды в рот набрали. И всё-таки это их не спасло, ведь наказание последовало незамедлительное. За пререкания в строю я объявил обоим по штрафному баллу, а знаток ненормативной лексики, произнесённой по привычке для связки слов, получил дополнительно ещё одно очко.
— Итак… Коростылёв — два крестика: нарушение дисциплины строя и пререкания. А у Жукова появилось целых четыре: нарушение дисциплины строя, курение в строю, пререкания с командиром и нецензурные выражения. Кто ещё следующий?
Красные как раки старослужащие больше не издали ни звука, зато кто-то из их соседей от искреннего изумления негромко присвистнул. На его счастье, я так и не заметил личности этого музыкального дарования. Но отреагировать всё же следовало…
— Что это ещё за соловей? на первый рас прощаю… Но в следующий- накажу… Разбойника…
Тут моё внимание сразу же привлекли разброд и шатания, которые в массовом порядке происходили в последних рядах нашей ротной колонны, стоявшей за моей группой. Да собственно говоря, и самих нескольких задних шеренг уже не существовало в помине, ибо здесь дело только лишь за малым не дошло до праздничных гуляний под ручку и приветливых помахиваний флажками с последующим распитием спиртных напитков в совокупности с заводными песнями да плясками, задиристыми перепалками да кровавым мордобоем…