Демидовы
Шрифт:
— Людей бояться надо, — бормотал Крот, сдирая со стола скатерть. — Бог — он терпеливый, с им жить-ладить можно.
В скатерть летела всякая всячина: оловянные и серебряные чарки, серебряные и деревянные ложки.
Встречала его на крыльце старуха Самсоновна. Сухой, сморщенной ладонью скрывала от разбойника-ветра огонек свечи.
— Хорош делательник!.. — укоризненно вздохнула она, глядя, как Акинфий, путаясь, стаскивал восточный халат. — Ряженым, что ль, по дворам ходил?
Акинфий
— Тьфу, поганство какое! Откуда ты пьянушшай такой, а? — Она мелко закрестилась. — Пойдем-ка, батюшка, на постелю тебя отведу.
Акинфий вырвал руку, повернулся и ступил на ступеньку лестницы. Она снова подхватила его под локоть, свела со ступеньки на пол, но Акинфий вновь вырвался и, тяжело опираясь о перила, стал подыматься по лестнице.
— Да что с тобой, Акинфушка, опомнись! — . Старуха старалась ухватить его снизу за сапоги. — Ты ж к ей никогда не ходишь… не ночуешь…
— А теперь пойду. Она душегубица… ну и я окаянный душегуб. Два сапога пара!
— Как же я тебя ненавижу, мучитель проклятый… — шептала сквозь слёзы Евдокия. Перед ней на растерзанной, измятой постели храпел голый Акинфий. — Пошто ты жизнь мою загубил? Любовь истоптал? — Ненавидяще блестя глазами, она всё ниже склонялась к нему, придерживая разорванную рубаху. — Гос-споди, всех вас ненавижу! Всю породу вашу демидовскую!
Руки Евдокии дрогнули и медленно, как бы против воли, потянулись к горлу Акинфия…
— Я хорошая была, тихая. Хотела, чтоб любовь кругом меж людьми была. А вы… Всю душу мне спалили, до черна сожгли.
Пальцы ее коснулись горла Акинфня, поползли дрожа, и тут она рухнула ему на грудь, жадно целуя закрытые глаза, надолго приникая к губам.
— Акишенька… Прости меня, любый мой… Нетто мы не муж и жена венчаные, Акиша? Я тебя так люблю, до гроба. Мне дите от тебя хочется, Акиша. Стану денно и нощно господа молить…
ЧЕРЕЗ ВОСЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ НАЧАЛА СЕВЕРНОЙ ВОЙНЫ КОРОЛЬ ШВЕЦИИ КАРЛ XII ПОГИБ НА ПОЛЕ БРАНИ. В ТОМ ЖЕ ГОДУ ЦАРЕВИЧ АЛЕКСЕЙ БЫЛ ПРИГОВОРЕН К СМЕРТНОЙ КАЗНИ. СЕВЕРНАЯ ВОЙНА ПРОДОЛЖАЛАСЬ ЕЩЕ ДОЛГИЕ ТРИ ГОДА, И УРАЛЬСКИЕ ПУШКИ ГРОМИЛИ НЕПРИЯТЕЛЯ…
Акинфий проверял новые пушки. Слепяще играло солнце на стволах. Мишени были далеко отодвинуты в поле.
На руках Акинфия маленький сын — первенец Прокопий. Крот с поклоном поднес Акинфию горящий фитиль, и сын потянулся к дымящему огоньку. Акинфий улыбнулся гордо и радостно, передал ему фитиль. Тот крепко сжал ручонками, деловито ткнул в пушку, сразу попав куда следует, — пушка отскочила, изрыгнув пламя и дым. Черный мячик понесся к мишени. Взлетели щепки, комья земли.
Акинфий, смеясь, подхватил Прокопия.
Санкт-Петербург.
— У купца Стеблова полторы тыщи пудов железного прута куплено. Да ишшо в крицах железо, — говорил сын Григорий.
— Знаю, — буркнул Никита, — две тыщи да три сотни с полпудиком.
— Сколь мы с тобой, батюшка, деньжищ-то переплатили. На каждом пуде небось алтына по три.
— Что деньги? — притворно вздохнул Никита. — Прах. Жисть — вот золото истинное… А что переплатили — обратно возьмем. Еще как возьмем-то! — Он бросил тетрадь на стол, посмотрел в окно.
Неподалеку, на острове, солдаты пилили сосны. Вот крайняя сосна пошатнулась и грохнулась о землю. На этом берегу, из-за черного скелета недостроенного корабля выехал возок и покатил к демидовскому сараю-складу.
— Ну, — повеселел Никита, — сейчас с аглицкими купцами торговаться будем, душа с них вон!
Английские купцы, сойдя с возка, ввалились в сарай. Самый главный и самый дородный, с седыми бакенбардами и трубкой в зубах, оглядел чугунные и железные болванки, сложенные штабелями вдоль стен, вздохнул и сказал:
— Мы думаем о ваше предложение, мистер Демидофф. Цена есть грабительский! Но мы решил платит вам этот цена.
Он крикнул что-то по-английски и через несколько мгновений двое слуг внесли объемистый кожаный мешок и плюхнули его на стол перед Никитой.
— Без обману? — осведомился Никита, спрятав ухмылку в бороду. — Ладно, ладно, верю.
— Пожалуйста, начните отгрузка нам железа. Сейчас. Нам слишком дорог отдых наших кораблей в Санкт-Петербург.
— Про то мне ведомо, — вздохнул Никита. — Да ведь в цене-то, господа хорошие, мы до сей поры не сошлись…
— Как? — англичанин обескураженно смотрел на Никиту.
— Так это же вчерашняя цена, — посуровел Никита, — ее и надо было вчерась платить, а не кобениться. Нонче цена будет другая.
Англичанин перевел товарищам слова Демидова, и те возмущенно загалдели.
— Какой же цена сегодня? — выставил вперед подбородок англичанин.
— Только вас жалеючи, — вновь вздохнул Никита, — и как нам торговать с вами долгие лета… — Он залихватски хлопнул себя по голенищу. — Эх, была не была! Прибавьте, господа хорошие, еще столько, и дело с концом.
Главный англичанин сделал знак, и слуги забрали мешок с деньгами, понесли к выходу.
— Мы едем к царю Петру! Надеюсь, на этот раз он тебя примерно накажет… А если нет, то английский флаг больше не увидят в Санкт-Петербурге!
— Надейся, надейся, — лучезарно улыбнулся Демидов. — Только запомни — завтрева цена-то опять другая будет…
Англичане, толкаясь в дверях, вывалились из сарая.
— Ссечет нам головы государь, — убежденно проговорил Григорий, — попомни мое слово, батюшка.