Демократы
Шрифт:
— Сокровище — это я? Да? Яник, — мягко произнесла Желка, — ты первый, кто не пытается вскружить мне голову и соблазнить.
Девушка притянула его к себе и быстро поцеловала прямо в губы.
— Спасибо тебе за это. — И, помолчав, добавила: — Этот поцелуй — совершенно искренний. Честное слово.
Ландик пожал ей руку. У Желки порозовели щеки. Внутренний огонь озарил Желкино лицо, совсем как тогда, в Брезницах, в гостях у тетки, когда ей едва минуло семнадцать лет, а он с замиранием сердца в первый раз поцеловал ее в ненакрашенные губы. Тогда он поверил ей, но был обманут. Не повторится ли это снова? И еще подумал,
— Ну так как, «продолжение следует»? — спросил Яник.
— Это зависит от тебя.
— Подождем следующего номера газеты?
— Подождем, Яник.
Они на мгновенье расчувствовались, обменялись искренними ласковыми взглядами, но не обнялись, не поцеловались, чем, видимо, озадачили Лулу. Родители не стали врываться в кабинет. Успокоенные рассудительностью Желки и порядочностью Яника, они ушли так же незаметно, как и подошли, узнав больше, чем ожидали. Так уж водится: часто находишь, чего не искал, хотя, если повезет, то, как сказано в Священном Писании: «ищите и найдете» — и вы находите, что искали.
Вернувшись в столовую, все сделали вид, что ничего не случилось. Яник откланялся как ни в чем не бывало. Желка ушла к себе.
— Честный малый, — сказал Петрович жене. — Не собирается нас поджигать и похищать наше сокровище. Надо будет его поддержать. Но продолжения романа не будет. Все, газетку закрыли, никаких романов, никаких «Любовных источников». Государственным советником он и через сто лет не станет.
Петрович потянулся и зевнул.
— Конечно, помоги ему. Он сойдет за жениха про запас, — заметила пани Людмила.
— Что ты вечно носишься со своими «запасными»?
— Так повелось. А как же иначе? Теперь всюду есть заместители на всякий пожарный случай, мало ли что? У президента — вице-президенты, у тех — свои заместители. У тебя их разве нет в комитете? Кроме основной повестки дня, у вас всегда есть другая, про запас. Нужен запасной партнер в танцах, если основной вдруг захромает или заболеет. На случай, если жених даст тягу — а с этим сталкиваешься сплошь и рядом, — надо иметь под рукой жениха-заместителя. Ясно?
— Ив браке так же?
— Опять начинаешь?
— Потому что не всегда можно обходиться заместителем. Кто заменит меня как мужа? — ухмыльнулся Петрович. — А молодому человеку я посодействую, — он задумчиво покивал головой. — Мне он нравится. Хорошо сказал: «Вход в храм любви идет через врата брака!» И правильно, что «порядочная девушка не только партнерша в танце, а любовь не только танго, и мужчина не только паяц». Я это всегда утверждал. Добьюсь для него пособия на образование. Несомненно — приятный юноша. Пожалуй, — за десятого заместителя сойдет.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Тихий вечер
Однажды вечером пани Людмила и Желка никуда не пошли — ни вместе, ни порознь; остались дома. Был так называемый «тихий вечер», свободный от визитов, который дамы целиком посвятили себе.
Пани Людмила,
У себя в комнате, выдержанной в шотландском стиле, с занавесками, ковром, подушками и чехлами на креслах и стенами в крупную красную клетку, Желка исследовала свои локти и колени. Кожа на них доставляла ей немало огорчений на пляже в Лидо и на теннисном корте, когда ей приходилось раздеваться.
Она ополоснула лицо сначала теплым, потом холодным раствором борной кислоты, протерла щеки лосьоном, снимающим грязь; им же промыла колени и локти и безжалостно растерла их маленькой щеточкой, доведя до свекольно-малинового состояния, после чего покрыла руки и ноги кремом. Затем осмотрела ногти и смазала их растительным маслом, чтобы не ломались. Проверила, хватит ли на завтра салицилового масла, спирта, присыпки и дубовой коры, которыми она промывала и присыпала подмышки и ноги, чтоб не потели, перебрала одну за другой бутылочки и коробочки. Всего было в достаточном количестве. Удовлетворенная, она натянула перчатки и легла в постель поверх розового покрывала.
Ни спать, ни читать не хотелось. На тумбочке лежал последний осенний номер «Весны» и стихи Мюссе по-французски, которые ей прислал из Парижа молодой студент, обучавшийся там живописи. Желка переписывалась с ним, хотя они не были знакомы. Она написала ему, прочитав в студенческой газете объявление, предлагавшее девушке, желающей совершенствоваться во французском языке, вступить в переписку с молодым человеком. Личное знакомство не исключалось, но о браке не могло быть и речи. Желка откликнулась. Незнакомец оказался художником; вскоре он стал присылать не только письма, но и свои фотографии, рисунки, розы и время от времени — книги. Переписку родители одобряли, считали полезным делом углублять знание языка, но розы рассердили отца, и пани Людмила строгим тоном заметила, что розы — не французский язык, а международное эсперанто и на любом языке обозначают любовь.
— Напиши, — посоветовала мать, — чтобы розы больше не посылал.
— Не пиши ему вообще, — распорядился отец, — француз начинает наглеть.
— Это просто маленький знак внимания. У меня были именины, и он хотел сделать мне приятное, — оправдывалась Желка.
— Он еще пришлет нам счет за эти розы, — отрезал отец.
— С какой стати ты должна принимать любезности неизвестно от кого. — Это вмешалась мать.
Розы принесли одни неприятности. И когда Желка получила рисунок пером, изображавший ее профиль, то решила его скрыть. Но матери понадобилась пудра, она полезла в сумочку дочери и наткнулась на конверт с рисунком.
— Кто рисовал?
— Да этот француз, — объяснила Желка безразличным тоном.
— Но вы же незнакомы!
— Мы обменялись фотографиями.
Последовала сцена. Желке было высказано немало неприятных слов о том, что порядочные девушки незнакомым мужчинам фотографий не посылают. Это делают лишь те особы, которые сами себя предлагают. Мужчины не ценят того, что само падает им в рот, потому что падает только перезревшее.
— Француз не внушает мне доверия, — ворчал отец.
— Ты уж сразу ступай к нему в натурщицы, — заключила мать.