Демон и Кикимора
Шрифт:
По мере углубления на юг Беларуси, щедро залитой солнечным светом, мысли о войне вытеснялись умиротворением. Какая, к дьяволу, война? Ухоженные поля, аккуратные дороги, всюду разметка, указатели… Даже полиция на дороге, тут она по-прежнему зовётся милицией, выглядит деловито и подтянуто, не то, что… Не будем о грустном.
В Иваново, куда прикатили после обеда, подходящего автобуса в Мотоль не нашлось. Я сговорился с таксистом.
И потянулись пейзажи, с детства памятные Андрюхе. Хвойный лес, мелькавший за окнами от Барановичей до Телехан,
По правой стороне нарисовался большой синий знак «Аграгарадок Моталь», таксист раздвинул пальцами картинку на навигаторе, укрупнив масштаб, и направил свой «Хундай» в лабиринт улочек, примыкавших к главной площади. Через минуту электронный голос сообщил: «Вы прибыли к месту назначения».
«Грешник! Узнаёшь?»
«Какое там! Десять лет… Все до единого дома другие! И бабушкиного не вижу».
– Что-то не так? – забеспокоился таксист.
– Нет, командир. Всё пучком. Держи свои кровные.
Машина укатила. Я остался с рюкзаком на плече. Огляделся. И бросил вожжи, отдав тело напарнику. Может, так быстрее сориентируется.
«Опа-на… Старый вяз в глубине. На высоте метра два – развилка. До неё было просто добраться даже мне, шпингалету, ну а дальше с трудом, едва не срываясь, обдирая руки и коленки о кору. Марк! Я и правда – дома. Которого нет».
Кроме дерева ничего не разглядеть. Типовой газосиликатный кубик под двускатной крышей, близняшка таких же по улице, перекрыл обзор. Он стоял ровно на том месте, где с дореволюционных лет чернела изба бабушки и дедушки Андрюхи.
Разумеется, пассажир допускал нечто такое. Когда бабушка умерла, он в воинственном угаре носился над Тихим океаном, никто не приехал в Беларусь оформлять наследство. Дом и участок местные власти имели право отдать кому угодно.
Очевидно, что хату снесли. Типовухи выстроились в линию, как солдаты на поверку. Вековая избушка нарушила бы равнение как пьяный расхристанный дембель в шеренге запуганных салаг-первогодок.
Пока Андрей растекался в растерянности, я ощутил присутствие третьего. Того самого, с кем не сообразишь на троих, потому что он не пьёт, а лишь изображает небесное начальство.
«Юра! Колись, наконец. Вам нужен не лётчик, а полешук из белорусской провинции? Лётчику здесь нечего делать. Разве что удобрения по полям прыскать».
«Лётчик. И полешук из Мотоля. Именно здесь, оказывается, имеется проход в другой мир. Им ведает тридцать четвёртая канцелярия».
«Одна на всю планету? Что за мир такой завалящий?»
Я снова переоценил информированность белоклювого.
«Не знаю, что это за мир. Тебя в тридцать четвёртую… как правильно сказать… одолжили в качестве специалиста по нетривиальным ситуациям. Я к тебе не пробьюсь. И ты к нам не дотянешься. В общем, доверься естественному ходу вещей».
«Зашибись!
«Марк! Не обижайся и не требуй от меня слишком много. Не знаю. Босс заверил: сам всё поймёшь. Сам разложишь, где хорошие парни, сиречь исправимые грешники, а где кандидаты в зэ-га на пять сотен лет».
«Ясно, что ничего не ясно. Ладно. Прощаемся?»
«Бывай, Марк. Береги Андрюху. Ты удержал его в шаге от Великого Ничто. Может, свидимся. Пути Господни неисповедимы…»
«Ты с кем-то разговаривал? – спросил подопечный. – Вроде голос незнакомый».
«Да так, ангел один. При жизни был белорусом. Сейчас прилетел сказать, что слагает с себя полномочия нашего ангела-хранителя. Теперь ты один на один с демоном из преисподней. Хочешь, отправлю твою душу в ад и сам выполню задание?»
Парень струхнул и не нашёл что ответить. Но тут вмешался внешний фактор – отчаянно лающий лохматый беспородный пёс. Он подбежал и непрерывно брехал, уверенный в безнаказанности благодаря ограде. Скоро вышел и пузатый мужик в майке-алкоголичке.
– Ці шукаеш кагосьці?
– Нашёл уже. Тут дом моей бабти стоял.
– Вона як… Заходзь!
И мы с замолчавшим псом потрусили вслед за новым хозяином недвижимости.
Глава 2
«Нячысцікі»
В белорусской глубинке, как и в российской, незнакомого человека запросто пригласят в дом, коль есть повод. Иван, водитель трактора агрокомбината «Агра-Моталь», потащил Андрея за стол, накрытый в беседке позади дома. Он только с работы пришёл, жена его подготовилась, встречала.
Наложили на тарелку столько картошки и жареной свинины с луком, что началась пытка едой. Я не в претензии – они от души. Налили домашнего квасу. Иван сказал: по будням крепкого не наливает и не принимает. Даже сегодня – в пятницу. Жене обещал.
Андрюха чуть оттаял душой. Пусть нет больше хаты бабы Яди. Он всё равно здесь! Под гостеприимной крышей беседки. С полешуками. И сам управляет телом, сам поднимает глиняную кружку с квасом и льёт в утробу тёмную ароматную жидкость.
– Кажаш, на флоце служыў? – Иван немилосердно трасянил, мешая белорусские слова с русскими и особыми полесскими, коих больше нет ни в одном языке.
Пришлось Андрюхе рассказать про Север. Приукрасить, как водится. Приплести, что однажды американский самолёт стукнул их «тушку», сам ссыпался в океан, а повреждённая русская машина всё же дотянула на базу «на одном моторе и одном крыле», как в старой американской же песне, посвящённой бомбардировщику Б-17 «Летающая крепость».
Потом искали общих знакомых и родственников. Ну конечно! Иванова жена – многоюродная внучатая племянница бабы Яди Полещучки, андрюхиной бабушки.
Бабтю здесь помнили.