Демон скучающий

Панов Вадим Юрьевич

– Каждое слово.

– Дочь подозреваемого уверенно опознала перстень, который ты достал из колодца.

– Сбрасывал очередное тело и не заметил, как перстень соскользнул с пальца?

– Похоже на то.

– Почему не стал доставать?

– Одно дело – сбросить тело и уехать, и другое – лезть в глубокий колодец. Нужна лестница. Нужно откачать воду. К тому же перстень без видео ни о чём не говорит, только подозрения вызывает. Орлик мог сказать, что его украли, а затем подбросили в колодец, чтобы опорочить

его честное имя. А самое главное, он мог не понять, что потерял перстень именно в колодце. Когда долго носишь кольцо, часы или браслет, к ним привыкаешь настолько, что продолжаешь чувствовать, даже когда их нет. Орлик мог заметить отсутствие перстня уже в городе.

– Я знаю. – Опыта Гордееву было не занимать, и он прекрасно понимал, о чём говорит Вербин.

– А вот то, чего мы не знаем, это есть ли у Орлика шестнадцать миллионов евро, которые кто-то пообещал Абедалониуму. Причём не последних миллионов. И таких, которые можно быстро собрать.

– Тех миллионов, о которых мы знаем только со слов Кранта? – язвительно напомнил Гордеев.

– Но проверить-то нужно.

– Обязательно проверим, – пообещал Никита. – Кстати, забыл сказать: среди недвижимости Орлика указан дом недалеко от Соснового Бора. А оттуда до Куммолово полчаса на машине.

– Ещё один кирпичик в фундамент, который построен не нами.

– Да, не нами. – Гордеев прищурился: – Ну, что, твоя командировка закончилась?

– Ты бы обрадовался?

– Ты не успел мне надоесть.

– Теряю хватку. – Вербин помолчал и следующие фразы произнёс очень серьёзно: – Я уеду, как только узнаю, был ли Орлик в пятницу в Москве. А если не был сам, то кого нанял? А если не он, то кто нанял? Как видишь, у меня очень скромная цель.

– Вечно ты ищешь чёрную кошку в тёмной комнате.

Феликс посмотрел на дверь квартиры Орлика и вздохнул:

– Потому что она в ней прячется.

* * *

– Где? – удивлённо переспросил Кукк. – Как ты об этом узнал? Где прочитал?

– Нигде не прочитал, об этом пока не пишут, – медленно ответил Селиверстов, делая маленький глоток кофе. И смотрел при этом не на собеседника, а на Казанский собор. Будто размышляя: «Зайти, что ли» – Его ещё вчера начали искать. Полицейские показывали какую-то старую и нечёткую фотографию, не знаю, где они её взяли, но Сказочника по ней опознали и дали наводку. А сегодня утром его нашли мёртвым.

– Его полицейские убили?

Селиверстов сделал следующий глоток. Для того чтобы не выругаться.

– Где нашли? – опомнился Кукк.

– Помнишь его «уголок» на Гороховой?

Кукк молча кивнул.

– Там и нашли.

– Причина смерти?

– Мой человек сообщит чуть позже.

Кукк знал, что Селиверстов располагает отличными связями в полиции, поэтому не стал задавать глупых вопросов вроде: «Правда ли, «Уверен ли» или «Точно

ли. Кивнул, показав, что услышал, посмотрел на свой кофе, но не притронулся к чашке.

– Я понимаю, что не должен был приезжать…

– Урмас, что необычного в твоём приезде? – перебил собеседника Селиверстов. Плавно перебил, всем своим видом показывая, что не испытывает никакого волнения. – Мы встречаемся не реже двух раз в месяц. У нас есть общие дела, причём достаточно серьёзные, так что наша встреча естественна и ни у кого не вызовет вопросов. Если, конечно, ты своим поведением не покажешь, что в ней есть нечто необычное.

– А что не так с моим поведением? – насупился Кукк.

– Ты нервничаешь.

– А ты? – Урмас не стал дожидаться ответа. – Если скажешь, что нет – я не поверю. Я нервничаю. Ты нервничаешь. А вообще всё это похоже на дурацкий сон.

– На дурной?

– Нет, именно на дурацкий, в котором всё идёт наперекосяк и всплывает то, что давно похоронено и всплыть не должно.

– Выпьешь что-нибудь? – неожиданно предложил Селиверстов. – Мне кажется, надо.

– И тебе?

– И мне.

– Тогда давай, – согласился Кукк. А после того, как официант принёс коньяк, криво усмехнулся и заметил: – Давно не пил так рано.

– А мы и не пьём, – ответил Селиверстов. – Мы пытаемся расслабиться.

– Как тут расслабишься? – Урмас повертел в руке бокал, затем залпом опрокинул в себя содержимое и показал официанту, что следует повторить. – Федя, что это за чёртова хрень с колодцем?

– Не знаю. – Чтобы не отставать от собеседника, Селиверстов тоже выпил и тоже повторил. – Видимо, туда их утилизировали.

Слово Кукка не покоробило. Сейчас его ничего не могло покоробить, поскольку речь шла о его жизни и благополучии.

– Хочешь сказать, что всё было запланировано?

– Может, запланировано, а может, кто-то заигрался, увлёкся, а когда опомнился, было уже поздно, – протянул Селиверстов. – Придумал, как избавиться от следов, а когда избавился, понял, что ему понравилось.

– Избавляться? – глупо уточнил Кукк.

Возможно, потому что выпил слишком рано.

– Нет, Урмас, не избавляться, а производить то, от чего нужно избавляться.

На этот раз собеседник Селиверстова понял. И удивлённо распахнул глаза:

– Но кто?

– Теперь не важно, – вздохнул Фёдор, раздумывая над тем, не заказать ли третью соточку коньяка? – Орлик… или сам Ферапонтов… Или кто-то ещё… Какая разница? Кто бы это ни сделал, он уже это сделал. И нужно думать, как нам теперь поступать и что предпринять. Мы ведь, в конце концов, предприниматели.

– Всё рушится, – глухо сказал Кукк. И заказал третью сотку.

Селиверстов решил его не догонять.

– Я бы использовал другое определение, но согласен с твоим.

– Удивляюсь твоему хладнокровию.