Демон во плоти 2
Шрифт:
– Вот скажи, почему твой фамильяр такой послушный, а мой порой просто невыносим? – спросил Корнелиус.
– Потому что мой сразу понял, что у его хозяина много времени и он может быть еще более упрямым, – ответил Тэрион с улыбкой. – А твой василиск тебя просто испытывает. Я бы даже сказал, это не ты его, а он тебя, дрессирует. Он знает, что ты его слишком любишь, чтобы сердиться всерьез.
– Эльф дело говорит. – согласился Маркус. – Но я бы на твоем месте поспешил. Иначе тебе придется не только чистить нужник, в наказание за невыполненную домашку, но еще и здесь ползать с ведром и тряпкой.
– Извини, Тэрион, после договорим. – крикнул юноша уже на бегу и схватившись
Питер Малуш, выглянувший из комнаты напротив, проводил его удивленным взглядом.
– Корни, да в тебя словно демон вселился! – крикнул он ему вслед.
– Не в бровь, а в глаз, да Корни? Вернее, в самый Корень. – ехидно поддел юношу демон, пока тот торопливо его расчехлял.
Никто не знал эту его тайну, кроме, пожалуй, Эмилии, которая была сначала просто воровкой, потом стала вместе с ним студенткой, а после и вовсе оказалась агентом инквизиции. И Сюзанны, их общей подруги, просто милой и нежной. И этого ушлого эльфа, который сам обо всем догадался и вообще себе на уме. И духа покойного инквизитора – Гвидо, которому Корнелиус сам все рассказал, ну, потому что сидел в темнице и был в отчаянии. И еще был кое-кто, кто все это проделал с ним… Вернее проделала. Некая «А», как они с Гвидо вычислили, взламывая его заблокированную память.
Скорее всего под этим инициалом, начертанным в записке, про то, что он теперь и не он вовсе, а какой-то Корнелиус Альба, которому надо бросить все дела и срочно заново поступить в академию магии, скрывалось имя Аделины, декана этой самой академии. И не просто декана. А охренительно прекрасной женщины! Вернее Женщины! Именно так, с большой буквы. И к этой Женщине у Корнелиуса Альбы, бывшего Марка Симмонса, приемного сына рыбака, было о-о-очень много вопросов.
– Дааа! О… дааа! Ооочень многоооо! Йохууу! Уффф! – восклицал Маркус во время этих его размышлений, с грохотом водопада извергая в жестяной желоб нужника мощную струю продуктов водно-солевого обмена забористого гномьего пива и сопутствующих жидкостей организма. – Ох и хорошо же! Слушай, как все же странно вы люди устроены: одна и та же штука служит и для того, и для другого! И эффект-то даже похожий, скажу я тебе! Ну, знаешь, как с женщиной, когда вот-вот, сейчас, а потом бабах и йеее, победа, фанфары, брызги шампанского! Ну или чего там из вас брызгает. А всего-то понадобилось чутка выпить и малясь потерпеть. Я считаю, надо почаще заглядывать к этому доброму Хьюгарту, в этот его «Веселый дракон». И еще, тот парень, Борк, знаешь, он славный и умница, хотя и троль!
– Ну, – протянул Корнелиус, терпеливо дожидаясь окончания его бурных излияний, – Пожалуй разница все же есть. Пиво – оно дешевле, не капризничает, не требует внимания и без побочных последствий.
– В виде детей? – хохотнул Маркус. – Ха! Ну, так, когда это нас заботило?! Моя бабушка вообще говорила: ваше дело не рожать – сунул, вынул и бежать. И в этом есть глубокий смысл, функция и высокая миссия заботы о сохранении популяции и скорости принятия решений.
– У демонов бывают бабушки? – удивился Корнелиус, не расположенный сегодня к философским дискуссиям с собственным органом, получившим дар речи. – Впрочем, я вспомнил подходящее случаю выражение: «А не пошел бы ты к чертовой бабушке, а?!»
– Ну, нет надейся, – хохотнул демон. – Во-первых мне не по этому адресу. А во-вторых, так просто ты от меня не отделаешься, смертный. И да, с бабушками у нас действительно сложно. Как, впрочем, и с мамами. Мы получаем тело… иным образом. – отмахнулся Маркус, стряхивая последние капли и начиная отчаянно зевать, – Но… если б была… то, наверное, именно так
Корнелиус заправился, зашнуровал гульфик, повел носом и поморщился: несмотря на регулярную чистку нужника проштрафившимися студиозами, запах стоял здесь довольно удушливый.
Он снял очки, сполоснул руки и лицо в рукомойнике, снова надел. Хоть они и с простыми стеклами и только мешали, но демон настаивал, что так он выглядит умнее. Наклонился к отполированной медной пластине, служившей зеркалом, выдавил прыщ на носу и торопливо зашагал обратно. Пока Маркус дрыхнет, надо еще помучить перо. Уж очень не хотелось, чистить отхожее место.
***
Тэрион ушел, оставив стопку книг на своей тумбочке и спросить про правильное написание, а лучше, звучание, заклинания левитации было не у кого.
Еще раз взглянув на испорченный пергамент, Корнелиус принялся разбирать другие свитки, надеясь в них найти упоминание нужной фразы, потом полез в свою тумбочку и достал коробку с конспектами, рецептами, вырванными из библиотечных книжек листами, записками и прочей ерундой, которая для чего-то собирается и даже пишется на лекциях, а потом никогда не читается. Разумеется, там тоже не было ничего подходящего. Да и не могло быть. Занятие по магии воздуха было пока только одно и Элефтериус Нонсенс, сам ректор академии, взявшийся подменить приболевшего профессора Ариэля Вентуса, был немногословен и раздражителен. Да, он блестяще изобразил полет множества мелких предметов, выуженных из карманов студиозов, составляя из их совокупного объема то причудливого дракона, то воздушный замок, то пугающе огромного самого себя. Но объяснением как это делается, он утруждать себя не стал.
– Сначала вы рисуете в воздухе овал, – важно сказал он и небрежно изобразил эллипсоид, – А затем пихаете в него все вокруг, до чего дотянется ваше воображение. Ну и крутите в воздухе.
– А как же все-таки заставить предмет подняться в воздух? – неосторожно поинтересовался простодушный Питер Малуш. – Наверное надо произнести какие-то слова?
– «Какие-то слова», вы сможете прочитать на стенах вашей уборной, куда вы, мистер Малуш и проследуете прямо сейчас. И не забудьте прихватить с собой ведро и тряпку. – рявкнул ректор, не терпящий выкриков, тем более вопросов, с места и обвел строгим взглядом враз притихших студиозов. – Все остальные могут заглянуть в библиотеку или на рынок и поискать там.
Корнелиус перевернул коробку и потряс ее. На стол выпал небольшой пергамент, лежавший на самом дне.
Взяв его в руки, юноша обнаружил почти чистый лист старого пергамента с одной единственной пометкой, сделанной его собственной рукой: «Чувасик. Свечение».
– А, ну да… – Корнелиус вспомнил, где именно он однажды нашел этот пергамент и позвал: – Чувасик, а ну ка посвети.
Василиск вскарабкался к нему на плечо, встряхнулся и испустил зеленое сияние. Едва ее свечение коснулось пергамента, как на нем проступили буквы, похожие по стилю написания на рунопись гномов, но вполне читаемую на общем языке:
«Никто и никогда прочесть не сможет сие, ибо писано особыми чернилами из крови дракона. Разве в сиянии ореола вечного врага его – василиска. Склеп же сей, высечен был из цельной скалы магоупорной породы, мастером Трезвилом Златокуем из клана неутомимых Рунокуев, по особому повелению тройственного союза Короля Фердинанда III, Мага Элеборна Вучича и Инквизитора Гвидо Торберна, дабы сокрыть и уберечь в целости то, что людям до поры принадлежать не должно.»
Корнелиус восхищенно покивал, проникаясь замыслом и стилем того, кто это писал.