Демоны и сталь

Бурмистров Денис Евгеньевич

Мужчина остановился напротив отца, они перекинулись парой фраз, после чего старший Авигнис вновь показал орденский медальон. Лейтенант кивнул, разговор продолжился. Спустя короткое время глава семейства сделал приглашающий жест, и они направились к дилижансу. Один из солдат, подхватив длинную палку со стальной петлей на конце, поспешил к линкету, но старший разъезда жестом остановил его.

– Я же говорил, что отец все решит, – довольно произнес старший брат, выпрямляясь и убирая кинжал. – Приведи себя в порядок, Макси, у нас гости.

Максимилиан

услышал в голосе Роланда легкую напряженную вибрацию и с каким-то облегчением понял, что тому тоже не по себе. Быстро оправил свою курточку, стряхнул крошки со штанов. Потянулся за маской, висящей на стене.

– …Согласен, не самое благостное зрелище, однако, весьма эффектное, – донесся с улицы приглушенный голос незнакомого мужчины. – Барон Август Баер не желает видеть на своей земле голодранцев с севера, из которых каждый второй либо чумной, либо одержимый.

– Тригмагистрат постановил оказывать посильную помощь всем согражданам, ставшим жертвами Пустоши, – отозвался отец. – Закон распространяется на все имперские земли.

– На все имперские земли? – незнакомец даже не скрывал насмешки. – Господин инквизитор, сколько их осталось, тех земель? Некогда владения Баеров простирались от левого берега Ириды до восточного склона Дарии, теперь же там гниль, руины и чудовища. Единственное, что осталось в наследство, так это жалкий кусок побережья и старый форт, построенный еще прадедом досточтимого барона. Император, который начал войну с Пустошами, сгинул вместе со столицей и армией, так что компенсации просить не у кого. Так какую посильную помощь может предложить нам Тригмагистрат?

Отец ничего не ответил, поэтому лейтенант продолжил:

– Нет более никакой Империи, господин инквизитор, нет единых законов и укладов. Мы все как крысы на обломках корабля, каждый сам за себя.

Они остановились возле дилижанса.

– Законы церкви тоже канули в прошлое? – сухо спросил старший Авигнис.

– Смею вас заверить – не здесь, не во владениях Августа Баера, – учтиво ответил незнакомец. – Пусть мы теперь вынуждены жить на землях язычников, но истово следуем путем Света Единого. Поэтому, поверьте, с нашей стороны никакая опасность ни вам, ни вашей семье не угрожает.

Максимилиан посмотрел на Роланда – расслышал ли тот плохо скрываемую многозначительность в словах лейтенанта? Но по лицу брата уже ничего нельзя было понять, оно было скрыто под фамильной личиной – маской из жесткой кожи красного буйвола с двумя белыми горизонтальными линиями под глазами, символизирующими принадлежность к семье служителя Церкви.

Скрипнула дверь дилижанса, повозка слегка качнулась.

– Вечер добрый, госпожа, – раздался голос незнакомца.

– Дорогая, – обратился отец к супруге. – Господин Рихтер выполняет поручение барона Августа Баера, ищет беглых преступников.

– Добрый вечер, господин Рихтер, – голос Орианы был сух и официален. – Но у нас нет тех, кого вы ищите.

– Даже не сомневаюсь в этом, – лейтенант был

сама любезность. – И, в свою очередь, прошу простить меня за служебное рвение, но я вынужден соблюсти формальность. Позвольте, я осмотрю дилижанс?

Должно быть, мать кивнула, потому что ответа не послышалось.

Прошла короткая пауза, сопровождаемая щелчками замков на сундуках и шелестом ткани. Максимилиан представил, как мать пытливо смотрит на супруга, как поглаживает спрятанный в складках юбки арбалет. Последние годы приучили быть осторожнее, тем более, с вооруженными людьми на темных дорогах.

– Еще раз прошу меня извинить, – вновь раздался голос господина Рихтера. – Могу ли я взглянуть на второе отделение?

– Там мои сыновья, Роланд и Максимилиан, – сдержано пояснил отец.

– Прекрасно, – казалось, что господин Рихтер улыбается. – Я их не напугаю, обещаю.

Роланд бросил беспокойный взгляд на брата, прошептал:

– Не переживай, все будет хорошо.

Стукнул крючок засова, и господин Рихтер возник в проеме, словно персонаж ожившей картины, принеся с собой холодный сырой воздух и запах мокрой шерсти. Он оказался крупнее, чем виделся в окно, но не таким огромным, как сопровождающие повозку кассарийцы. На бронзовой маске блестели бисеринки осевшего тумана, глаза в темных провалах смотрели цепко и пронзительно.

– Добрый вечер, дети.

Рихтер произнес это приветливо и даже дружелюбно, но вот его взгляд был взглядом охотника, выискивающего добычу, от него становилось холодно и неуютно.

– Как вы видите, чужаков у нас нет, – донесся из-за спины голос матери. – Если на этом все, то мы бы хотели продолжить путь.

– Да, конечно, – откликнулся Рихтер.

Но никуда не ушел, а отчего-то склонил голову на бок, пристально разглядывая Максимилиана.

– Господин Рихтер, – вмешался отец. – В чем дело?

Лейтенант чуть подался назад, собираясь уходить. Но вдруг протянул к лицу Максимилиану ладонь с растопыренными пальцами, и лишь в последний момент замер, громко бросив через плечо:

– Господин Авигнис, сделайте последнее одолжение. Пусть младший ребенок снимет личину.

Максимилиан, и без того напуганный поведением чужака, отшатнулся, неосознанно хватаясь за маску. Услышал возмущенный голос матери:

– Что вы себе позволяете?

И голос отца, жесткий, недобрый:

– Осмотр завершен, господин Рихтер. Вам пора вернуться к своим людям.

Тон главы семейства не предвещал ничего хорошего, однако человек в медвежьей маске, должно быть, ощущал себя под достаточной защитой, чтобы не бояться гнева инквизитора. Он недовольно дернул плечом, вновь уставился на Максимилиана. Процедил сквозь зубы:

– Я сам решу, когда закончить осмотр.

Однако прежде, чем он что-либо сделал, под его незащищенной гортанью возникло узкое лезвие обоюдоострого кинжала.

– Он не снимет личину перед чужаком, – голос старшего брата звенел от безрассудной смелости.