День гнева
Шрифт:
Генерал Жилинский подумал и сел за стол к Игорю Дмитриевичу и Витольду Германовичу.
– Леня, а где твои опера?
– обеспокоенно поинтересовался Смирнов.
– Трое здесь, у входа...
– А я и не заметил, - перебив, с огорчением признался Смирнов.
– Такие вот они у меня молодцы, - погордился Махов.
– А остальные, Александр Иванович, из них волкодавов треплют.
– И результаты?
– без особого любопытства спросил Смирнов.
– Что считать результатом - философски
– Пока молчат, какие-либо документы отсутствуют, разрешения на владение и ношение разнообразного арсенала, что при них, нет. Поскольку им не позволяют, постольку они общаются друг с другом условными репликами...
– Боже, какие идиоты!
– перебил Махова плейбой. Махов сморщил нос, прищурил глаза - оценивал плейбоя - оценил и продолжил:
– Их командованием не разработаны модель поведения при проигрыше. Упущение. Хотя как могли быть проигрыши у вашего заведения в семидесятилетней войне против своего народа. Объединены, мощно вооружены будем квалифицировать как опаснейшее бандоформирование.
– Своего генерала сдадут?
– Со временем, - уверенно ответил Махов, встав из-за стола, подошел к стойке.
– Англичанин, это что - все бутафория?
Коляша глянул на бутылки, глянул на Махова, понял, что по сути тот здесь официально самый главный и пообещал:
– Сейчас проверю - опытной рукой выхватил из ряда бутылку кентуккийского бурбона "Джим Бим", налил из нее в высокий стакан, сделал хороший глоток, посмаковал и дал оценку: - Хай класс, подполковник. Налить этого или чего-нибудь еще желаете?
– Мне бы чего послаще. "Черри" поищи.
– Спиртные напитки без особого разрешения трогать не рекомендуется, голосом, в котором боролись долг со страхом, сказал от двери один из охранников Игоря Дмитриевича.
– Мы, петушок, не трогаем, а пьем, - успокоил его Коляша, долил себе понравившегося "Джим Бима", а Махову налил немаленький стакан мгновенно обнаруженного датского "Черри".
– С окончанием работы, подполковник.
– Ну, до настоящего окончания еще далеко, - Махов рассматривал черно-бордовый напиток на свет.
– Но за завершение первого этапа пожалуй.
Они чокнулись, не спеша, для продления удовольствия, выпили и притихли в предощущении благотворного и праздничного воздействия.
– Долго будет продолжаться этот балаган?!
– с визгом выкрикнул (не выдержали нервишки) партийный вождь Юрий Егорович. Смирнов без намека на улыбку с нехорошей мутью во взоре посмотрел на него и дал ответ:
– Сколько я захочу.
А Казарян добавил укоризненно:
– Не ожидал я от тебя такой бестактности, Юра, не ожидал!
У остальных нервы были покрепче: бесстрастно восседали в креслах, не глядели друг на друга, не реагировали ни на разговоры - сосредоточились, готовились. Ко всему.
Смирнов еще
– Налей-ка мне полторашку, Николай.
– Водки?
– зная вкусы старика, предложил Коляша.
– Нет, пожалуй, коньяка. Чего-то сердце сегодня жмет.
– Расширим сосуды!
– обрадовался Коляша и налил требуемого от сердца.
Смирнов медленно влил в себя дозу, шумно выдохнул и с трудом взобрался на высокий табурет, чтобы чуть сверху видеть всех. И опять не выдержал коммунист, опять завизжал как свинья:
– Я протестую! Мы во власти хулиганов и пьяниц!
Ладонью, но со всего размаха и в полную силу врезал Казарян по партийному личику. Юрий Егорович беззвучно завалился за стол.
– Не слишком ли круто?
– посомневался от соседнего стола Витольд Германович.
– Так и память отшибить можно.
– В самый раз - не согласился Казарян, поднимая с пола и усаживая в кресло тряпичного Юрия Егоровича. Усадил, посочувствовал: - Давненько тебе рыло не чистили, Юра. Наверное, с тех самых лет, когда ты председателем пионерского отряда стал. Другие времена, другие игры. Привыкай, родной.
Пригладил ладошкой коммунисту редкие волосы и тоже подошел к стойке, на ходу толстым пальцем указав на бутылку коньяка. Коляша налил, Казарян выпил. Чтобы покончить с этим делом, Смирнов спросил:
– Кто еще хочет выпить?
Сырцов хотел, но промолчал. Остальные отрицательно помотали головами - не хотели.
– Что ж тогда начнем попытку приблизиться к смыслу всего происшедшего и происходящего. Коля, где Вадим?
– Рыжий-то? Они со Спиридоновым под видом подготовки к концерту какие-то фокусы с магнитофонами производят.
– Сходи за ними, будь добр, а?
– У меня пацаны на свежем воздухе, вмиг доставят, - пообещал Коляша и вышел. Смирнов еще раз осмотрел присутствующих и заметил:
– Каждый со своим войском, Витольд Германович, у вас парочки преданных агентов где-нибудь поблизости не найдется?
– К сожалению, нет, Александр Иванович.
– А у Юрия Егоровича?
Щека у Юрия Егоровича изрядно увеличилась. Нежно придерживая ее левой рукой, он гневно ответил:
– За мной сотни, тысячи, миллионы честных коммунистов!
В момент произнесения этой тирады в холл вошли Алик Спиридонов, рыжий Вадим и Коляша, нагруженные аппаратурой. Вошли и несколько опупели от услышанного. Первым пришел в себя рыжий Вадим и спросил на чистом глазу:
– Сегодня мы митинг писать будем?
Казарян аж хрюкнул от удовольствия, Махов хихикнул, а Коляша поощрительно похлопал Вадима по плечу. Остальным было не до юмора. Смирнов, позволив себе стремительно улыбнуться, приказал:
– Все столы готовь, Вадик, чтобы ни словечка не пропало.