День освобождения Сибири
Шрифт:
Бой за Дом революции продолжался около 40 минут. Как писала «Бийская правда» (№ 73 за 1918 г.), наступавшие предварительно закидали здание гранатами, охрана здесь была небольшая, поэтому и не смогла оказать достойного сопротивления. Хотя другие источники сообщают, что в штабе Красной гвардии, располагавшемся на втором этаже здания, имелось 4 пулемёта — достаточно внушительная огневая мощь, — но оборонявшиеся по какой-то причине толи не смогли, толи не успели этим преимуществом воспользоваться. Таким образом, после непродолжительного боя Дом революции уже где-то примерно через час после начала всей операции оказался полностью захваченным. Как гласит предание, в помещение исполкома первым ворвался поручик Лукин и крикнул: «Руки вверх! Ни с места!» ну и т. д. Находившимся там руководителям городской советской власти ничего не оставалось, как сложить оружие и сдаться на милость победителей. Во время проведения данной операции со стороны нападавших погиб один чех и двое получили ранения, оборонявшиеся
Что касается боя в военном городке, то там всё оказалось, по всей видимости, гораздо сложнее. Воинов-интернационалистов (венгров-мадьяр главным образом) не удалось уже застать врасплох, так что противостояние здесь продолжалось в течение нескольких часов, в результате которого небольшая часть красногвардейцев была или убита, или взята в плен, и лишь десяти венграм во главе с Семёном Гершевичем, точно известно, что удалось каким-то образом вырваться из окружения. Они покинули Новониколаевск пешим порядком и направились на юг, в сторону Барнаула. На основании растиражированных во многих исследованиях данных бывшего коммунистического партийного архива Новосибирской области, а также опираясь на обнаруженные нами материалы газеты «Русская речь» (Новониколаевск, № 129 от 18 марта 1919 г.), можно констатировать, что в бою за военный городок погиб ещё один чех и двое получили ранения. О том, что в сражении за Новониколаевск отдали жизни именно два легионера, пишет в своих воспоминаниях и генерал Гайда, он даже называет имена этих чехов: Август Плачи и Фердинанд Шмилауэр.
В то же самое время восставшие заняли почту, телеграф, казначейство и тюрьму, а потом и другие административные здания. В общей сложности вся операция по освобождению Новониколаевска от большевиков продолжалась в течение нескольких часов: в одних источниках — два, в других — шесть, в третьих значится, что она закончилась только к полудню.
В ту же ночь на 26 мая, согласно письменному приказу капитана Гайды, на станции Чулымск (Чулымская) выступил батальон 6-го Ганацкого полка под командованием поручика Чеховского. Сохранилась выдержка из дневника военнослужащего чехокорпуса Антонина Зеленки, принимавшего участие в этой операции:
«Ночь с 25-го до 26 мая 1918 года.
Мы готовимся к выступлению. Около полуночи пришёл приказ тихо одеться, приготовить любое оружие и ждать. У меня не было винтовки, поэтому я вызвался бросать гранаты. В час ночи был отдан приказ начать. Первое, что надо было сделать, — взять в свои руки телефон и захватить станцию, ликвидировать охрану моста, занять дорогу в сторону Омска и Новониколаевска, задержать проходящие поезда, осмотреть станционные склады. Охрана сопротивления не оказала. Собираясь идти на Омск, мы обложили вагоны изнутри мешками с песком. У нас было в общей сложности 150 винтовок. В Чулымской мы выставили охрану моста со стороны Новониколаевска и выехали в 4 часа утра к Барабинску».
Несомненно, очень большой удачей для мятежников в Новониколаевске стал захват в плен четверых руководителей местного исполкома: трёх большевиков — А.И. Петухова [420] , Ф.П. Серебренникова и Шмурыгина, а также левого эсера Д.М. Полковникова. Такое удалось чехо-белым в то лето лишь дважды — здесь и ещё в Бийске. В остальных случаях большевистские главари вовремя успевали покинуть мятежные районы, правда, некоторые из них чуть позже всё-таки попадали в плен; происходило это или в ходе специальных мероприятий по их поимке, или просто по несчастливому стечению обстоятельств. Кроме советской верхушки, 26 мая в Новониколаевске были задержаны и некоторые другие сторонники свергнутой власти. Всех их распределили сначала по временным местам заключения (большинство содержалось в одной из казарм военного городка), и только потом, после проведения предварительного расследования, часть из них перевели в тюрьму, а остальных отпустили.
420
Петухов временно исполнял обязанности председателя исполкома вместо находившегося в Иркутске на совещании В.Р. Романова. 26 мая председатель Новониколаевского исполкома Василий Романов, узнав о перевороте в городе, из Иркутска попытался связаться со своими товарищами по телеграфу. На другой стороне провода правый эсер Евгений Пославский (назначенный после победы восстания уездным комиссаром) представился заместителем Романова Петуховым и сообщил, что в городе всё спокойно. Приняв информацию за истинную, Романов сразу же выехал в Новониколаевск. Однако в Канске, также захваченном уже к тому времени повстанцами, он был опознан и арестован. Содержался Василий Романович сначала в иркутском Александровском централе, но в 1919 г. его перевели в Новониколаевск, где накануне сдачи города белыми его расстреляли в числе других 104 политических узников. В овраге, в конце Вагановской улицы, после занятия города красными труп Романова обнаружили среди множества других истерзанных тел.
Что же касается захваченных 26 мая в плен руководителей Новониколаевского исполкома, то их сразу же определили под
4. Столкновения с чехословаками на подступах к Омску
25 мая в Омск, как и во многие другие города Сибири, пришла правительственная телеграмма, подписанная Львом Троцким, о полном разоружении чехословацких эшелонов. В тот момент на омской железнодорожной станции, как мы уже указывали, находился лишь штабной вагон чехокорпуса под охраной роты ударного батальона первой дивизии. В некоторой близости от города, где-то на перегоне Петропавловск-Омск, застрял один из батальонов
6-го полка. И вот 26 мая по линии железной дороги поступило, наконец, сообщение, что к городу приближается состав с чехословацкими военнослужащими, это как раз и был один из эшелонов того самого, потерявшегося где-то на, батальона. Местные власти сразу же приняли решение в Омск его не пускать и задержать в рабочем пригороде, на станции Куломзино. С целью разоружить железнодорожный состав с легионерами, по распоряжению председателя Западно-Сибирского исполкома Владимира Косарева, в Колумзино направили объединённый отряд омских красноармейцев и милиционеров в количестве примерно 300 человек под командованием начальника омской городской милиции Петра Успенского. На собранную наспех бригаду советского «спецназа» и возложили исполнение приказа Троцкого.
Прибыв в Куломзино, Успенский сразу же без лишних проволочек предъявил легионерам категорический ультиматум: полностью сдать всё стрелковое оружие и допустить в свои вагоны милиционеров для осмотра, а если понадобится — то и для обыска. В ответ на данное требование, спустя некоторое время, командир иностранного батальона распорядился отдать Успенскому 30 винтовок и — всё, заявив, что больше у них ничего нет. А допускать милиционеров в эшелон его комендант поручик Дзихо категорически отказался. После этого наступила, что называется, классическая мхатовская пауза, по окончании которой Успенский всё-таки не решился дать команду своему отряду сразу же штурмовать чехословацкий железнодорожный состав. Свидетели тех событий отмечали, что в стенках его вагонов были проделаны многочисленные отверстия, позволявшие легионерам вести огонь прямо изнутри, в том числе и из пулемётов. Но главная опасность состояла даже не в этом. Успенского, видимо, всё-таки, в первую очередь, смутил тот факт, что бой с непокорными чехами придётся вести фактически на перроне вокзала Куломзино, вследствие чего могут пострадать случайно попавшие под огонь гражданские лица. Поэтому он принял решение: сначала отогнать чехословацкий эшелон в малолюдный сортировочный тупик и уже там разобраться с легионерами, что называется, по полной программе.
В качестве боевой поддержки для осуществления данной операции решили поднять по тревоге отряд местных красногвардейцев из числа деповских рабочих, незаметно отвести их в сортировочный тупик и там скрытно рассредоточить. После того как всё было исполнено, к машинисту чехословацкого состава направился главный кондуктор станции и вручил ему путёвку с новым маршрутом следования. Далее всё могло произойти, как говорится, согласно вновь утверждённому плану, однако тут в дело вмешались два наблюдателя от временного исполнительного комитета легионеров, которые находились тут же при паровозной бригаде. Они сразу заподозрили во всём происходящем что-то неладное и наложили запрет на дальнейшее движение (видимо, имели такое право). После чего один из них с новой путёвкой направился к коменданту поезда за консультацией, а второй остался контролировать исполнение распоряжения о прекращении движения. Через некоторое время первый наблюдатель вернулся в сопровождении вооруженных чехов, они выдворили паровозную бригаду сибиряков из кабины локомотива и тут же заменили её своими машинистами. Ещё через несколько минут состав медленно тронулся с места и задним ходом начал движение в обратную сторону, удаляясь на глазах оторопевших милиционеров опять туда, откуда он только что прибыл, — на станцию Марьяновка, располагавшуюся в 50 километрах к западу от Омска.