День Победы. Гексалогия
Шрифт:
— Командир, жив? — Гончар, по-пластунски подобравшись к Ефремову, хлопал его по щекам, одновременно пытаясь утащить под крону разлапистой пихты, с которой осколками уже срезало половину ветвей.
— Хватить меня лупить, — прохрипел прапорщик, с трудом вытолкнувший воздух, застрявший где-то между глоткой и легкими. — Лучше встать помоги, пулемет, падла, тяжелый!
Сержант протянул руку, и Ефремов, так и не расставшийся с ПКМ, поднялся на ноги. Осмотрелся — и застонал, увидев перепаханные изрытую воронками взрывов вершину сопки,
— О, господи!
— Командир, давай к лесу, иначе нас сейчас оприходуют, — поторопил Гончар. — Возвращаются вертушки!
Японские «Кобры», продолжавшие держаться вместе, снова появились над сопкой, и из-под их коротких прямых крылышек брызнули дымные струи неуправляемых ракет. Снова взрывы, дрожь земли под ногами, а затем один из вертолетов вдруг выполнил неуклюжий вираж, и Ефремов с Гончаром увидели тянущийся за ним шлейф дыма. и только после этого понял, что где-то рядом стучит, захлебываясь огнем, тяжелый пулемет.
С Т-80, укрывшегося на склоне, бил «Утес», и в воздухе, на фоне серых облаков, вспыхивали росчерки трассеров. Экипажу Земцова повезло, первая же очередь угодила в один из вертолетов, что-то в нем серьезно повредив, судя по тому, что винтокрылая машина немедля вышла из боя, направившись к горизонту. А вторая «Кобра» уже заходила в атаку, нацеливаясь на огрызавшийся огнем танк.
— Кретины, — простонал Ефремов, видя, как огненными каплями умчались к Т-80 выпущенные японцами ПТУР. — Глупцы!
Вспышка, грохот взрыва, танк окутало пламя. А затем прапорщик увидел, как распахиваются его люки, и оттуда, в клубах дыма вываливаются фигурки в темных комбинезонах.
— Скорее, туда, — приказал прапорщик. — Пацанов надо вытащить!
Не слыша стрекота винтов над головами, они бросились вниз по склону, к танку. Динамическая защита «Контакт» приняла на себя главный удар, взрыв ракет не пробил броню, но все равно тем, кто был внутри, досталось не слабо. Ничего не соображавшие после контузии танкисты только и смогли, что покинуть боевую машину, растянувшись на земле под ее гусеницами. Даже автомат из укладки захватить не смогли.
— Живы? — Ефремов, запыхавшийся во время резкого спуска по крутому склону, подскочил к танкистам. Все закопченные, так что и не узнать сразу, кровь струится по лбу и из ушей.
Вместе с Гончаром кое-как подняли на ноги всех троих. Земцов, немного придя в себя, взглянул на прапорщика, довольно ощерившись, точно сытый зверь:
— Все же мы их уделали! Обоих!
Подтверждением слов танкиста были догоравшие на шоссе танки, расстрелянные практически в упор, и, несмотря на всю японскую электронику и немецкие пушки, даже не оцарапавшие броню Т-80. но танк сделал свое дело, и Ефремов, чувствуя, как сердце обливается кровью, объявил свое решение:
— Машину бросаем, уходим в лес пешим порядком! Надо шагать, пацаны, иначе всем хана! Хоть как, но надо идти!
Земцов кивнул, тыльной стороной
— Мы готовы, товарищ прапорщик! А остальные где? Еще кто жив ли?
— Не знаю я, Андрюша, не знаю, — вздохнул Ефремов. — Там, на сопке, такое творилось! Эх!
Спотыкаясь на каждом шагу, танкисты двинулись следом за Ефремовым, а Гончар с автоматом наперевес прикрывал тылы, бросая встревоженные взгляды на шоссе. Кто-то там был, меж остовов бронемашин было заметно движение, но, кажется, уцелевшие в засаде японцы в бой больше не рвались. Вертолет тоже куда-то исчез, видимо, больше не видя целей, достойных его огневой мощи.
Беглецы взобрались выше по склону, к позиции МТ-ЛБ. Ефремов первым вломился в кусты, наполовину состриженные осколками, и наткнулся грудью на три автоматных ствола.
— Командир, я же чуть не выстрелил, — выругался один из бойцов, сидевших в засаде возле бронемашины. — С вами больше никого? Неужели это все?!
Оказывается, сбитые залпами НУРС с вершины сопки солдаты хотели уехать на «маталыге», и прапорщик с товарищами успели в самый раз. Из трех выживших бойцов один был ранен осколками в руку, другой — в ногу.
— «Броню» оставим здесь, — приказал Ефремов. — Будем своим ходом выбираться!
— Пешком? И далеко мы уйдем?
— Всяко дальше, чем уедем, — отрезал прапорщик. — Разгружайте машину! Потащим на себе, сколько сможем. Патроны, гранаты, РПГ, сухпай и перевязочные пакеты обязательно! Веселее, ребята, — подбодрил помрачневшее воинство Ефремов. — Мы только что не меньше роты япошек положили, кучу «брони» сожгли! Они нас не скоро забудут, а как начнут забывать, то напомним еще! Пойдем не быстро, зато дороги не нужны, где хотим, там и пройдем!
Груз МТ-ЛБ разделили между собой, стараясь брать лишь то, без чего совсем никак. Сам Ефремов нес кроме пулемета, с которым буквально уже сросся, два цинка с патронами и гранатомет РПГ-7. Остальные были нагружены не меньше, но и в десантном отсеке бронетранспортера еще осталось немало оружия и снаряжения. В тот миг, когда отряд был уже на опушке леса, с небес донесся нарастающий гул, и солдаты увидели летевший с юга самолет. Запрокинув головы, они следили за крылатой машиной, пока та не скрылась за сопками. А на смену ей с юга, из облаков, уже появилась следующая, обрушив на поросшую хвойным лесом долину рокот турбин.
— Японцы! — Ефремов сплюнул себе под ноги. — Мы их умыли кровью, но это не в счет. Скоро их тут будет полно! А здорово было бы сбить хоть один их самолет, тогда зареклись бы тут летать! Ладно, бойцы, за мной шагом марш! Начали мы все же неплохо, и продолжим в том же духе! Еще повоюем!
Отряд, оставляя за собой поле выигранной битвы, растворялся в лесу. На шоссе приходили в себя уцелевшие японские солдаты, совсем не так представлявшие себе возвращение острова в лоно империи. А над головами летели и летели самолеты.