День Победы. Гексалогия
Шрифт:
Ядерное пламя, чуть тлевшее внутри реакторов, вспыхнуло с новой силой, щедро наполняя энергией многочисленные системы подводного атомохода. Каждый реактор мог выдавать сто девяносто мегаватт, достаточно, чтобы даже самой лютой зимой осветить и обогреть средней величины город, но находящемуся на боевом дежурстве стратегическому ракетоносцу могло оказаться мало даже этого.
Взгляды сразу нескольких офицеров из команды «Борея» оказались прикованы к индикаторам температуры и радиоактивности. Атом, казалось, давно и надежно обузданный и поставленный на службу человеку, все же оставался непредсказуемым и опасным. Достаточно было секундной оплошности, чтобы реакция из управляемой превратилась бы в цепную, и тогда на мгновение ночь
Буксир, выполнив свою работу, отошел в сторону. Двигаясь самым малым ходом, осторожно лавируя, огибая с ювелирной точностью выдававшиеся далеко в бухту пирсы, атомный ракетоносец «Александр Невский», наконец, достиг устья Двинской губы, выходя в акваторию Белого моря. Лишь тогда Шаров приказал:
— Все вниз. Задраить люки. К погружению товсь!
Субмарина отгораживалась от внешнего мира створками герметичных люков, выдерживавших колоссальное давление извне. Как только глубина под килем достигла необходимого минимума, в балластные цистерны хлынули потоки забортной воды, и подлодка начала медленно погружаться, исчезая с поверхности. Лишь когда над рубкой сомкнулись тяжелые волны, адмирал Колгуев и Алексей Герасимов, скромно стоявшие у переборки, чтобы не мешать занятым своим делом подводникам, синхронно выдохнули, разом взглянув на часы — до появления очередного американского спутника-шпиона оставалось еще чуть более часа. Уставившись друг на друга, оба улыбнулись:
— Успели!
Огромная подлодка, целый плавучий город, осторожно кралась в нескольких десятках метров под поверхностью воды, перестав существовать и для чужих, и для своих. Она словно перенеслась в иное измерение, параллельный мир, и только протянувшаяся к поверхности тонкая нить антенны радиосвязи продолжала связывать ее с оставшейся за бортом нерадостной реальностью.
— Товарищ адмирал, какие будут приказания?
Капитан Владимир Шаров вопросительно уставился на командующего Северным флотом. Никто из находившихся на борту «Александра Невского» офицеров и матросов до конца не представлял цель неожиданного выхода в море, но, увидев погрузку торпед, многих посетили не самые веселые мысли.
— Следуем в квадрат «двадцать два — четырнадцать», — распорядился адмирал. — Там нас должны встречать.
— Есть! Штурман, проложить новый курс! Машинное, мощность реактора поднять до пятнадцати процентов. Увеличить скорость до двадцати пяти узлов!
Плавно и почти бесшумно благодаря сменившему традиционный гребной винт водометному движителю субмарина выполнила разворот, быстро набирая ход. Буквально протискиваясь сквозь сдавившие со всех сторон выполненный из сверхпрочной стали корпус тысяч тонн морской воды, она направлялась туда, где воды Белого моря смыкались с морем Баренцевым. Наблюдавший за работой моряков в центральном посту Алексей Герасимов, грустно вздохнув, качнул головой:
— Или слишком молодые, или слишком старые!
Колгуев, услышав ни к кому не обращенную реплику своего спутника, пожал плечами:
— Новобранцы, пришедшие на флот уже после оккупации, или резервисты. Но они достаточно успели увидеть, и будут служить по совести, и, если придется, пойдут в бой и погибнут без колебаний.
— Если все погибнут, кому же достанется Россия?
Адмирал, ничего не ответив, просто отвернулся, наблюдая за слаженной работой подводников, превращавшихся в единое целое, стоит только субмарине погрузиться. Для них служба давно уже превратилась в служение, в высшую честь для мужчины и воина, получившего право защищать свою родину. Им было доверено мощнейшее оружие, этим людям в черной форме, замершим с бесстрастными лицами перед своими приборами. Уже сейчас «Борей» представлял
— Надводная цель слева по борту, — неожиданно доложил акустик. Шум чужих винтов лишь чуть коснулся носовой сферической антенны гидроакустического комплекса МГК-600Б «Иртыш-Амофора», тотчас превратившись в метку цели на мониторе. — Пеленг шестьдесят!
— БЧ-3 боевая тревога, — немедленно отозвался Шаров, весь разом подобравшийся, будто готовый к броску хищник. — Зарядить торпедные аппараты!
Подчиняясь командам с пульта управления, открылись массивные крышки, и в темное нутро торпедных труб скользнули матово-черные «сигары» тяжелых торпед УГСТ, а пальцы торпедистов застыли над кнопками пуска.
— Снизить ход до десяти узлов! Подвсплыть на глубину двадцать метров! Поднять перископ!
Избавившись от части балласта, «Александр Невский» поднялся ближе к поверхности, разрезая волны трубой перископа. На экране в центральном посту появился силуэт находившегося еще достаточно далеко корабля, над которым трепетал на ветру Андреевский флаг.
— Нас ужу ждут, — удовлетворенно хмыкнул Юий Колгуев, и скомандовал Шарову: — Всплывайте!
«Борей» показался на поверхности, когда его и транспорт вооружений «Амга» проекта 1791 типа «Кальмар» разделяло уже не более трех кабельтовых. Похожий на мирный сухогруз корабль выдавал свою принадлежность к военному флоту разве что установленными на носу и корме спаренными зенитными автоматами калибра двадцать пять миллиметров, но и те сейчас были заботливо укутаны брезентом, тем более, при встрече с настоящим противником это была не более, чем видимость защиты.
Капитан «Амги» вышедшей в море из Североморска ровно сутки назад, точно знал, с какой целью прибыл в указанный квадрат, и все же вырвавшаяся из пучины огромная субмарина, всплывшая по правому борту, заставила его от неожиданности вздрогнуть. Но уже через мгновение моряк взял себя в руки. Подчиняясь его приказу, на надстройке вспыхнул семафор — запрет на использование радиосвязи был категоричным и абсолютным, да капитан и сам понимал, как легко перехватить радиограмму, а равно и то, что никакой шифр не является идеальным и рано или поздно будет раскрыт.
Тем временем адмирал Колгуев вместе с Шаровым и Герасимовым поднялись на ходовой мостик, где уже находилось несколько матросов в тяжелых бушлатах и надвинутых по самые брови форменных черных ушанках.
— Приказывают выровнять ход и стать по правому борту, — сообщил сигнальщик, влет читавший морзянку с «Амги».
— Ну, раз приказывают, значит будем выполнять, — ухмыльнулся Шаров, скомандовав: — Уменьшить ход до шести узлов!
«Александр Невский» поравнялся с транспортом, с массивной сдвинутой к корме надстройки которого махали руками свободных от вахты матросы. Толстые канаты с плеском упали в воду и были подхвачены высыпавшими на палубу подлодки моряками, на некоторое время превращая два корабля в единое целое.
— Открыть крышки ракетных шахт! — приказал Владимир Шаров.
Обтекаемая надстройка-«горб», вздыбливавшаяся за ограждение рубки, превратилась в подобие раскрывшихся рыбьих жабр. А длинная стрела подъемного крана, установленного на носу транспорта, уже подхватила один из уложенных в его трюм массивных цилиндрических контейнеров. Шестнадцать таких цилиндров, баллистических ракет Р-30 «Булава-М», были готовы к погрузке на борт стратегического атомохода, превращая его в подлинного «убийцу континентов». Тайно, окольными путями они были доставлены на Кольский полуостров — для транспортировки каждой ракеты требовался отдельный вылет транспортного самолета Ил-76, и даже тяжеловоз Ан-124 «Руслан» мог поднять в воздух за раз не более трех ракет — и также скрытно перегружены на борт «Амги», чтобы теперь занять свои места в ракетных шахтах «Александра Невского».