День помощи
Шрифт:
Так жестко "дорожный патруль", разбавленный бойцами Внутренних войск и даже пограничниками – а те подчинялись ФСБ – не работал ни прежде, ни потом, когда все это закончилось. Уже ходили слухи, что несколько машин, шоферы по разным причинам не желали встречаться с людьми в погонах, были обстреляны, появились жертвы. Так это было, или молва все преувеличила, мало кто знал, но разделять участь неизвестных лихачей не желал никто. Пожалуй, никогда прежде автолюбители не были столь послушными. Вот только сотрудников ДПС этот не очень-то радовало сегодня.
Проверки не мог избежать никто, и лишь те
– Господи, – ошеломленно выдохнул Вадим, едва расступился лес, и его взору открылся пейзаж, действительно вполне заслуживавший определения адский. Панорама казалась жуткой даже из окна мчавшегося на полной скорости автомобиля. – Боже мой!
Сперва по обочинам потянулись ряды деревьев, опаленных, лишившихся листвы, словно в сильнейшую засуху, а затем кортеж очутился в самом эпицентре, и тогда уже никто не смог сдержать нервных возгласов, в которых божба смешалась с бранью.
– Одно хорошо, горько промолвил Громов. – Те, кто там находился, умерли мгновенно, без лишних страданий. Все заняло доли секунды.
На пространстве площадью несколько тысяч квадратных метров попросту ничего не было. Выжженная проплешина, огороженная по периметру яркими ленточками и флажками, будто здесь было много посторонних зевак, протянулась на сотни шагов, и в самом центре ее из оплавившейся земли вырастало что-то, что раньше, наверное, было стенами злосчастной газоизмерительной станции. Кое-где можно было различить вонзившиеся в землю куски труб и еще каких-то металлических конструкций, тоже обгоревшие, жутко искореженные. Не хотелось даже думать, какой же силы взрыв прогремел здесь в ночи.
На месте происшествия хватало людей, каждый из которых был занят своими делами. Здесь царила напряженная суета, внешне хаотичная, но в действительности подчинявшаяся строгому порядку.
Спасатели в ярких комбинезонах и специалисты из газовой компании пытались расчистить место взрыва от обломков. Между ними сновали криминалисты, постоянно что-то фотографировавшие, подбиравшие с земли все, вплоть до пепла. Поодаль скучали, куря одну сигарету за другой, солдаты из оцепления, и здесь же ожидала своего часа тяжелая техника – мощные автокраны, грузовики, бульдозеры.
Отовсюду доносились голоса, звенела "болгарка", фырчали двигатели мощных автомобилей, и время от времени в эту технократическую симфонию вплетался стрекот лопастей вертолетов, пролетавших над местом взрыва. Геликоптеры, юркие Ми-2, похожие на диковинных стрекоз, и тяжеловесы Ми-8, способные поднять в небо почти четыре десятка человек, кружили над лесом на высоте нескольких сот метров, не то занимаясь поисками чего-то, не то чтобы вовремя обнаруживать непрошенных гостей вроде назойливых журналистов, упорно пытавшихся пробиться в самое сердце событий. В прочем, пока оцепление оставалось неприступным, и мастерам пера и фотокамеры оставалось лишь строить догадки.
– Проклятье, – выругался Захаров. – Здесь работы на несколько дней.
Автомобили остановились перед оцеплением, и Вадим, выбравшись на свежий воздух, пропитанный даже сейчас, по прошествии многих часов,
– Строители обещают все закончить за неделю, – кивнул Громов, мрачно осматриваясь по сторонам. – Они готовы трудиться в три смены, жить здесь, если доставят палатки и организуют хоть какую-то кормежку. Но пока следователи категорически запрещают начинать восстановительные работы. Все, что осталось после взрыва от людей и сооружений, раскидало на сотни метров, и теперь эксперты ползают по кустам, собирая мельчайшие фрагменты.
– Ублюдки! – Непонятно было, кого ругает глава "Росэнергии", сыщиков ли, тормозивших процесс, или тех, кто все это устроил. – Европейцы в панике, янки тоже рвут и мечут. На фактически предъявлен ультиматум. Из Вашингтона требуют возобновить подачу газа в течение суток, в противном случае угрожают экономическими санкциями и еще бог весть чем.
– Точно, ублюдки! – Максим Громов определенно, обращал свою брань к американцам. – Это просто невозможно. Даже если начать прямо сейчас, за сутки мы только и успеем, что расчистить территорию.
– А вот это уже никого не волнует, – усмехнулся Захаров, лучше своего подчиненного разбиравшийся в политике. – Условия американцы выдвинули вовсе не для того, чтобы мы могли их выполнить. Тут какая-то игра, чертовски грязная, скажу тебе.
– Не нужно было устраивать эти игры с передачей технологий, – вздохнул Громов, со стыдом понимавший, что он и обрушил лавину, высказав ту идею, что подкинул самому Максиму Хиршманн. – Теперь нас запросто обвинят в шантаже, провокации, инсценировке, скажут, будто мы сами подорвали трубопровод.
– Уже, – мрачно процедил сквозь зубы Захаров, в свою очередь, не забывавший ни на мгновение, благодаря кому идея Громова из простых слов превратилась в государственную стратегию. Именно Вадим убежденнее всех отстаивал план перед Швецовым, а теперь настала пора поджинать плоды своих усилий. – Американцы и европейцы почти открыто обвиняют нас в обмане, и даже привези мы сюда всех корреспондентов, что есть в России, нам теперь никто не поверит, просто не захотят верить.
Появление главы "Росэнергии" меж тем не осталось незамеченным. Вадим только успел выбраться из машины, сделав несколько шагов по пепелищу – ботинки мгновенно увязли в золе – как из гущи копошившихся на месте взрыва людей навстречу вновь прибывшим двинулся невысокий мужчина в рабочей спецовке, под которой был виден милицейский мундир.
– Господин Захаров, – человек в форме протянул руку, представившись: – Полковник Свиридов, оперативно-следственная группа МВД. Как я понимаю, теперь вы здесь за главного?
– Вовсе нет, – помотал головой Захаров. – Главный здесь – господин Громов, но только по части организационных вопросов. А следственные действия – ваша епархия, и сюда не посмеет вмешаться даже сам президент. Кстати, я должен вскоре отбыть в Москву, чтобы доложить обстановку членам кабинета министров и самому Швецову, – сообщил глава "Росэнергии" У нас мало времени, так что, если можно, давайте перейдем к делу, товарищ полковник.