День помощи
Шрифт:
– Это приказ генерала Бурова, так же, как приказ принять нас на борт, – сквозь зубы процедил Беркут. – Повторяю, запросите аварийную посадку. Аэродром Степной в восьмидесяти километрах северо-восточнее, квадрат семь-четырнадцать. И сбросьте скорость, мне нужно успеть высадить своих бойцов.
– Да что вообще происходит, – взвился командир экипажа. – Майор, что все это значит?
– Вам поставлена задача совершить посадку на аэродроме в квадрате семь-четырнадцать, и ждать нашего появления. Если мы не появимся в течение трех часов, взлетайте и далее следуйте своему полетному заданию.
Пилот вздрогнул – на мгновение сквозь лицо майора-спецназовца проступила морда хищника, безжалостного, расчетливого, никогда не убивающего ради потехи, но такого, каждый удар
– Ясно, – пилот кивнул, разом потеряв желание продолжать спор – он вдруг ощутил силу, свирепую и неодолимую, и сила эта была не на его стороне. И, потом, именно такой приказ экипаж получил перед вылетом. Да, все верно, им было приказано доставить группу спецназа к месту назначения, но место это никто не сообщил. Теперь оставалось верить, что майор тоже действует по распоряжению командующего группировкой Федеральных сил в Чечне. – Выполняем. – Он обернулся ко второму пилоту: – Скорость триста пятьдесят, снижаемся до тысячи метров.
– Держитесь на этой высоте, пока мы не покинем самолет, – напоследок приказал майор, выходя из кабины.
Тарас Беркут, командир роты спецназа, с трудом протиснулся между ящиков, которыми был наполовину заставлен грузовой отсек, добравшись до своих бойцов. Двадцать человек, вооруженные до зубов, в разгрузочных жилетах, многочисленные карманы которых были заняты магазинами, гранатами, сигнальными ракетами и прочими важными для любого диверсанта вещами, разом повернули головы, взглянув на командира.
Спецназовцы казались неуклюжими из-за укрепленные на животе каждого бойца парашютных ранцев. Один парашют также лежал на сиденье, будучи предназначен для самого майора. Вообще десантирование при помощи парашютов становилось уже достоянием истории, ведь тяжелый транспортный самолет с несколькими десятками, а то и сотнями десантников, являл собой очень уязвимую цель для вражеских ракет и перехватчиков. Обычно спецназ, да и десантные войска пользовались вертолетами, но сейчас случай был особый, и парашюты пришлись очень кстати.
– До высадки две минуты, – предупредил Беркут своих бойцов. – Все готовы? Еще раз поверьте снаряжение, на земле времени для этого может не быть.
Двадцать человек кивнули, пробежавшись пальцами по ремням и креплениям своей экипировки. Для каждого это был не первый прыжок с парашютом, равно как и не первый разведвыход. Все они прошли настоящую войну, и то, что предстояло выполнить сейчас, не казалось особо сложным, хотя именно эта внешняя простота предстоящего задания и была наиболее опасной. Сам майор очень хорошо понимал, что значит недооценить серьезность предстоящей операции.
– Прыгать будем с тысячи метров, – сообщил командир. – Парашюты не раскрывать как можно дольше, иначе нас могут заметить с земли. Кольцо дергать не раньше, чем через сорок пять секунд после прыжка, но не ждите дольше минуты, иначе по склону размажет, ясно? Прыгать будем над горным склоном, так что будьте осторожнее при приземлении, берегите ноги.
Они находились на своей территории, вернее, над ней, но уже начинали воспринимать происходящее, как инфильтрацию в тыл противника, готовясь вступить в бой, едва коснувшись земли подошвами десантных ботинок. И это было правильно, ведь те, кто может встретить их внизу, не станут выяснять, кто свалился им на голову. У них тоже был приказ, еще более жесткий, и они попытаются его выполнить без колебаний, как делали это не единожды и прежде, вступая в схватку с самым беспощадным противником.
– Запомните, парни, – произнес майор, и его голос звучал, словно над шумом двигателей. – Мы не должны устраивать войну. Перед нами поставлена задача проникнуть на объект, охраняемый ротой воздушно-десантных войск, освободить находящегося под их охраной человека, и как можно быстрее покинуть район операции. Против нас будут действовать такие же русские парни, и я не хочу, чтобы сегодня
Бойцы серьезно кивнули, понимая всю сложность приказа. Они прошли настоящий ад, как и их командир, и привыкли пользоваться оружием без колебаний, поскольку те, с кем им приходилось сражаться прежде, не стали бы медлить, появись у них возможность убить русских. Теперь все было сложнее, и Тарас Беркут чувствовал неправильность ситуации, в которой оказался. Ему не приходилось выполнять специальные операции на своей территории, как не приходилось прежде воевать со своими же товарищами по оружию, и теперь, несмотря на все, что майор говорил своим бойцам, было очень сложно заставить себя думать о десантниках, как о враге, которого нужно уничтожить.
Майор Беркут, разумеется, не мог знать, что точно так же терзался сомнениями и генерал Буров, отдавший приказ, и командир Двадцать второй бригады специального назначения, на долю которого выпало исполнить его.
Разговор, случившийся почти сутки назад, и уже изменивший десятки судеб, проходил без свидетелей. И те, кто сейчас трясся в наполненном шумом и вибрацией грузовом отсеке старого Ан-26, могли лишь догадываться, что предшествовало этому вылету.
– Произошел государственный переворот, – без обиняков произнес Буров, вышагивая из угла в угол по своему кабинету. Сейчас генерал казался запертой в тесную клетку птицей, стремительным и гордым хищником, орлом или быстрым соколом, лишенным свободы. – Мне точно известно, что президент Швецов сейчас находится под Туапсе, под охраной военнослужащих из состава воздушно-десантных воск. Он там против своей воли, и это известно многим, но все делают вид, что ничего не происходит. Сейчас, когда американцы устраивают демонстрацию силы у наших границ, когда их корабли находятся в нескольких сотнях километров от русских берегов, кто-то отдал приказ об отмене боевой готовности, который мягче, чем преступным, назвать невозможно. Я считаю, что ситуация, сложившаяся в стране, может обернуться катастрофой, и остановить ее может лишь законно избранный президент. И вам, товарищ полковник, предстоит выполнить мой приказ и освободить Алексея Швецова из-под ареста, позволив ему вновь вернуться к власти. Вы готовы сделать это? – сурово спросил генерал. – Учтите, в случае неудачи преступником станете вы, я и те, кто будет выполнять этот приказ, простые солдаты и офицеры. В случае же успеха, я уверен, вам прикажут молчать о том, что произошло, и можете не рассчитывать на высокие правительственные награды.
– Как скоро нужно действовать?
Полковник не задавал лишних вопросов, да Буров и не ждал их, иначе и не стал бы обращаться к этому офицеру. Когда банды террористов во главе с Шамилем Басаевым вторглись в Дагестан, нарушив хрупкий мир между Россией и фактически ставшей к тому времени независимой Чечней, отряд спецназа, всего полтора взвода, оказался окружен несколькими сотнями "духов" в горном селении, и вел непрерывный бой почти сутки.
В живых уже осталось всего восемь бойцов, в том числе и раненый командир, капитан, истекая кровью, продолжавший вести огонь по противнику. Кончались патроны, и когда у каждого осталось по половине магазина, а то и меньше, когда последняя граната разорвалась среди боевиков, унеся несколько жизней врагов, в аул, сметая огнем и гусеницами взявших поселок в осаду бандитов, ворвалась мотострелковая рота.