День

Романов Герман Иванович

Назначенный новым директором генерал прошелся по кабинету — явно пребывал в волнении, хотя отличался удивительным хладнокровием, и при этом не зря считался одним из умных оперативников. К тому же пользовался доверием «самого» — а поддержка Верховного главнокомандующего очень многого стоила, особенно когда война вот полыхнет с севера до запада, а на юге уже четвертый год воюют. Но теперь станет по настоящему тяжко — армии для прикрытия всей линии границы недостаточно, нужно объявлять всеобщую мобилизацию, счет идет на дни, разведка доносит о масштабных приготовлениях противника, принявших угрожающий характер.

— Сами параметры территории вдоль предгорья, наличие озерца и пяти источников, позволяют разместить

до полутысячи модульных домов, где можно разместить по четыре человека. Но при необходимости в таких палатах можно содержать до десяти ранбольных, если поставить двух ярусные койки, и еще одну стойку поставить на кухонке, максимум до дюжины, а в прихожей сделать процедурную и разместить там дежурную медсестру. При срочности работ можно число модулей удвоить, но такое возможно только осенью — слишком велик объем проводимых работ.

— Так, выходит по минимуму две тысячи человек, по максимуму, с удвоением жилфонда, до десяти тысяч. Тут министерство обороны не выдержит, хотя ваши цифры я сегодня же сообщу Верховному — вы поедете со мной для более детального доклада, если потребуется. И протез прихватите — весьма наглядное доказательство. И всего за сутки кисть отрастили, это просто поразительно, что еще сказать!

— При живой органике, я был реципиентом, наличествовал донор с избыточным весом, да под серьезным воздействием излучения процесс занял сутки — в десять минут миллиметр, четырнадцать с половиной сантиметров. И то рука, а восстановить ногу, и без донорской органики, плюс общая регенерация организма, займет не менее десяти дней, а то и вдвое больше, если потеряны другие конечности. Обычного раненного и контуженного, без потери внутренних органов лечат за час, максимум два. Однако при усиленном питании — постоянно требуется свежее мясо и рыба в огромных количествах, что ни одними нормами не предусмотрено. Про фрукты и овощи, свежий хлеб и говорить не приходится — городок маленький и такого объема задач не вытянет. А главное — очень труден завоз по грунтовке, а собственно асфальтовая дорога давно не ремонтировалась.

— Пустяки, распоряжения губернатором уже отданы — область напряжет все усилия, пекарни и продовольствие уже завозят, вереницы фур со всех городов, и пекарни будут, и подача электроэнергии бесперебойная. И никаких гастарбайтеров — уже началась спешная переброска частей спецстроя МВД, с исключительно русским контингентом. И начнется прокладка железнодорожной ветки, пока однопутной, с тепловозами. Будем спешить, как сможем — мы получили такое преимущество, о котором НАТО даже не мечтает. Надо же, если округленно на часы считать, привлекая только половину «мощностей», то прогнать за неделю можно до двадцати тысяч военнослужащих призванных из запаса по мобилизации…

— До пятидесяти тысяч, им в модулях жить без надобности — поставить просто палатки. Излучению все равно, на кого воздействовать, лишь бы носители русского языка были, тех, кого паралич разобьет, немедленно под арест брать или в «разработку», то «иноагенты». Сухпаек на неделю, палатками обеспечить, котлами и прочим. Там поля есть большие, можно учебно-тренировочные полевые лагеря развернуть. Спать могут на земле, она теплая — сплошные субтропики, а не сибирская тайга.

— Всех прогоним, всех, как миленьких, — директор повеселел, настроение заметно улучшилось, и он машинально потер руки. — Какая хороша вещь, это излучение — теперь всю «пятую колонну» вскрыть можно без всякого полиграфа, и вначале хорошенько «почистить» наши собственные ряды. Вот этим вы и займетесь, Иван Павлович, и без промедления. «Привлеченного состава» у вас будет достаточно, так что на месте определитесь. В городе, как мне сообщили, имеется достаточный жилищный фонд, так что начсостав получит квартиры и обеспечим переезд семей. Так…

Иван Павлович прекрасно понимал, что «директор»

сейчас загружен массой работы, но то внимание, которое он уделил «предтечам», говорило о многом, и это понятно — уничтожение в одночасье всего ядерного оружия и атомных реакторов свидетельствовало о многом. И в первую очередь о той невероятной мощи, которой они обладали. А потому следующему вопросу он нисколько не удивился:

— Надеюсь, Алексей Михайлович действительно искренен в своих намерениях, иметь такого чело… да, человека в недоброжелателях очень опасно. С его-то возможностями…

— Он страшен для олигархов и «пятой колонны» — вот с теми обойдется круто, если они в его «зону» попадутся, — Перфильев запнулся, и тут же пояснил. — Я имею в виду под воздействие аномалии.

— Я так и подумал, к чему «предтечам» там ИВС. Там даже наша власть уже не действует, и ничего поделать с этим не сможем, как выяснилось. Придется как-то договариваться…

Директор не договорил — на столе зазвенел телефон с государственным гербом вместо диска, такую спецсвязь ни одни шпионские средства не возьмут. И понятно кто сейчас на конце линии, судя по коротким словам, которыми отвечал вытянувшийся в струнку «директор».

— Так точно. Здесь, у меня. Есть, выезжаем!

Почтительно положив трубку, генерал после непродолжительной паузы произнес, вытерев выступивший со лба пот:

— Нас ожидает Верховный…

Глава 41

— Мы оттягивали прямое столкновение до последнего, при наличии ядерного оружия имелись определенные гарантии — «овер килл» не нужен ни нам, ни нашим западным, «дорогим партнерам».

В голосе Верховного прозвучала досада, и здесь, вблизи разглядев его, Иван Павлович понял, насколько устал этот в сущности уже пожилой человек, взваливший на себя чудовищную ношу ответственности за огромную страну, которую он буквально «оттащил от края пропасти».

А ведь сам Иван Павлович хорошо помнил «лихие девяностые», когда дорвавшиеся до власти «скороспелые» олигархи фактически распродавали страну налево и направо. Правящая при запойном президенте, что выглядел в глазах собственного народа посмешищем, влиятельная «семибанкирщина», вела страну к развалу и окончательного превращения ее в полуколонию. Да что там — в сырьевой придаток запада, колонию, подлежащую тотальному ограблению, с массовым обнищанием и вымиранием населения. И подобное положение уже было раз в истории России, когда в 1611 году сборище предателей, именуемых народом «семибоярщиной», призвали царем польского принца, но тут повезло — его папаша король Сигизмунд сам «захотел царствовать и всем владети». Не вышло — народ собрал ополчение и в следующем году ратники, ведомые князем Дмитрием Пожарским и Козьмой Мининым вышибли поляков из Москвы, осадили Кремль, а там ляхи, изможденные голодом и уже ставшие каннибалами, сдались, лишившись надежды на выручку. И поделом — а то засели в Первопрестольной, решили, что с русскими теперь покончено, и они исполнили свою вековую мечту.

Мышиный хвост вам на завтрак, обед и ужин, вкушайте и не подавитесь — хрен вам в дышло, а не Россию! И ведь первыми войну начали, страну разграбили, так чего возмущаться, что русские их Речь Посполитую потом в «проходной двор» превратили!

Президент положил ладонь на конверт от «предтечи», которое было передано запечатанным — конфиденциальное послание ему было передано «директором» лично в прошлый раз, и на ознакомление с ним, так и с развернутым докладом Перфильева ушли целые сутки. И вот теперь Верховный главнокомандующий вызвал его одного, а произнесенная фраза, скорей всего, была озвученной мыслью, сказанной самому себе в порыве внутреннего диалога. Видимо в послании было что-то такое, что зацепило главу государства всерьез, задело за живое.