Денежный семестр
Шрифт:
Открыть ему, что ли? В благодарность за спасение? Нет, лучше не надо. Зачем отнимать у человека мечту. И я совсем было собралась произнести что-нибудь интригующее и романтическое, но слова застыли у меня на устах. Я узрела такое, что вся романтика мигом вылетела из головы. У женского туалета стоял Кубиков!
Ноги мои подкосились, и я прислонилась к стене. Поймал! Боже, неужели и здесь мне нет от него покоя? Если он и в театре будет приставать ко мне со своими долгами, если он подойдет, оплюет… может, я успею спрятаться? Конечно, Кубиков
С гордостью должна поведать, что мне удалось укрыться. Впрочем, возможно, на мой покой и не покушались, однако я предпочитала не рисковать и ловко смешивалась с толпой. Подруги, бывшие в курсе моих взаимоотношений с учеником, добросовестно помогали. Быстро введенный в курс Леша попытался было что-то вякнуть, но мы его, разумеется, не стали слушать, поэтому он помогал тоже. Вечер прошел мило и оживленно.
По пути домой меня отозвала в сторону Настя.
— У меня к тебе два серьезных вопроса, — по-деловому начала она.
— Давай.
— Скажи, а ты не хочешь поехать вместо Греции в Египет? А? Говори!
Как раз сказать-то я ничего и не могла, ибо в очередной раз онемела. «Вместо Греции в Египет…» Что бы это значило? Настя прошлым летом была в Египте и все уши мне прожужжала про его достопримечательности. Я бы и сама с радостью их осмотрела, да останавливал, как обычно, денежный вопрос.
— Ну? — требовательно повторила моя подруга.
Из последних сил собравшись с мыслями, я поинтересовалась:
— На какие шиши?
Однако Настя не привыкла лезть за словом в карман.
— Разумеется, на шиши, отложенные на Грецию. А у тебя есть другие? И решай быстрее, лето не за горами.
Стоял декабрь. Мороз крепчал. Однако смущало меня отнюдь не это.
— А… а почему ты считаешь, что у меня отложены деньги на Грецию? — с робкой надеждой на чудо пролепетала я. Может, они и впрямь отложены, а я забыла? Говорят, белки иногда не в силах найти собственные припасы. В конце концов, забывая все на свете, могу я хоть раз извлечь из этого выгоду?
— Иначе бы ты не собиралась туда ехать, — отрезала Настя.
Возразить было нечего, но я проявила настойчивость:
— А разве я туда собираюсь?
— По крайней мере ты мне так вчера сказала.
— Ну, то вчера, — вздохнула я. — Вчера я была в невменяемом состоянии. Могла наговорить ерунды.
— Вот всегда так! — возмутилась моя подруга. — А Леша еще уверяет, что ты даже в невменяемом состоянии весьма точна. Между прочим, ты мне вчера русским языком сказала, что хочешь в Грецию, но там для тебя слишком жарко.
— И — что? — не поняла я.
— Как что? Раз ты туда не едешь из-за жары, значит, собиралась и раздумала. А
Я махнула рукой:
— Я же говорила абстрактно! А какой у тебя второй вопрос?
Настя понизила голос:
— Мне он подозрителен. Очень.
И вперилась в Лешину спину. Я вперилась тоже. Обычная спина, ничего такого. Ни горба, ни других интересных деталей.
— А чего в нем подозрительного?
— С чего это он вдруг к тебе пристал?
Я обиделась:
— С того, что у меня кожа как на картинах Ренуара. Тебе этого не понять.
— Да, конечно. Разглядел твою кожу через теплую шапку и зимнее пальто. На переполненном Невском. Так я и поверила! Пусть других дурочек ищет. Это только ты можешь быть такой наивной. Впрочем, если собственная жизнь тебе недорога, я вмешиваться не стану.
— Дорога. Только весьма сомневаюсь, что Леша на нее покусится. Делать ему больше нечего!
— Пусть не на жизнь, — неожиданно проявила покладистость Настя. — А на справку.
— Что?
— А то. Позавчера у тебя украли справку. Заметь, в театре.
— На площади, — привычно поправила я.
— Театральной. На следующий день к тебе пристает этот субъект. Знакомится. А сегодня заявляется в театр и уверяет, что ты сама якобы ему рассказала, что искать тебя надо именно здесь. А ты, заметь, ничего подобного не помнишь. Напрашивается однозначный вывод — позавчера на тебя напал именно он. И он не успокоился, а собирается продолжать свою преступную деятельность.
В голове у меня слегка помутилось. С одной стороны, Настя вроде бы доказала мне свои предположения с ясностью теоремы Пифагора. Из этого следует это, из этого то… А с другой стороны, что-то тут было неправильно. Однако моя подруга обладала столь мощным даром убеждения, что я с трудом сумела подобрать хоть какое-то возражение:
— А на Дашу напал тоже Леша? И она его не узнала?
— А какое отношение имеет нападение на Дашу к нападению на тебя? — искренне удивилась Настя, забыв, что недавно утверждала обратное. — Это совершенно не связанные между собой вещи, нельзя мешать их в одну кучу. А вот маньяк, напавший на тебя летом на пустыре, и преследующий тебя бородач — другое дело. Наверняка это Леша.
— Он не бородач! — возмутилась я.
— О, господи! Разумеется, борода приклеенная. Леша давно охотился за твоими документами на соискательство, вот и ездил за тобой в камуфляже. И со стремянки он вовсе не хотел никого скинуть насмерть, лишь требовал документы, думая, что там стоишь ты. Если сильный мужчина действительно хочет скинуть женщину со стремянки, он это сделает с легкостью.
— Бородач на Лешу не похож.
— Можно подумать, ты опознаешь мужчину, если он загримируется. Ты и незагримированного-то не всегда опознаешь. Хотя, если ты видела Лешу с приклеенной бородой и на того бородача он не похож… Видела или нет?