Денежный семестр

Авророва Александра

— А вот это? — ткнула пальцем я и для верности продекламировала (ибо уже выучила шедевр наизусть): — В стенах университета запрещается распивать алкогольные, спиртные и другие горячительные напитки.

— Ну и что? Мы и не распиваем. Я лично вообще, как известно, пить не могу.

Я сдавленно фыркнула. Как Настя не могла пить, мне и впрямь прекрасно известно. Несколько лет я верила сказкам о том, что ее нежный организм отключается даже после капли спиртного. Кроме того, я нередко слушала ее повествование о некоем чудодейственном лекарстве,

которое она постоянно употребляет по утрам для бодрости и не может без него прожить дня. Последнее время по слабости здоровья приходится принимать вторую дозу вечером. Каково же было мое потрясение, когда я случайно обнаружила, что чудодейственным лекарством является бальзам Биттнера крепостью сорок два градуса! Когда я ехидно поведала подруге, что теперь меня не удивляет ее постоянная бодрость, ибо она вечно навеселе, та убежденно ответила: «Бальзам — не алкоголь! Я приобретаю его в аптеке и пью из столовой ложки». Аргумент меня сразил, и я решила больше не поднимать этой темы. Не подняла я ее и теперь, при обсуждении ректорского приказа, ограничившись сообщением:

— Предположим, между алкогольными и спиртными напитками есть некоторая разница. Бог с ним! Но что подразумевается под «другими горячительными напитками», хотела бы я знать? Кофе? Чай?

— Может, безалкогольное пиво? — предположила Настя. — И вообще, только ты с твоей математической дотошностью способна вдумываться в этот бред. Лучше расскажи чего новенького.

Мой рассказ о краже она выслушала с неослабевающим вниманием, а под конец радостно заявила:

— Ну что ж. Теория полностью подтверждается. Значит, Леша охотится за твоими бумагами. Будем надеяться, теперь он украл все, что хотел, и оставит тебя в покое.

— Авотинет! — с удовлетворением возразила я.

— Нет? — изумилась Настя. — У тебя еще что-нибудь осталось? Ведь текста собственного сизиса у тебя, кажется, нет?

В последнем она была права. Я распечатала ровно положенное число экземпляров, как-то упустив из виду, что не помешало бы сделать штучку и для себя.

— «Нет» не в этом смысле, — уточнила я. — А в том, что похищение, скорее всего, произошло вчера вечером. На это время у Леши алиби.

— Наврал он тебе про свое алиби, — отрезала Настя.

— А вот и нет! — повторила я. — Он был со мной. Так что — стопроцентная гарантия.

— Ага, — протянула моя подруга. — Где вы встречались и по чьей инициативе?

Я в общих чертах обрисовала ситуацию.

— Ага, — снова протянула Настя. — Ты, как обычно, наивна, словно дитя. Во-первых, кто тебе сказал, что тебя ограбили именно вчера? Не будешь же ты утверждать, что каждодневно заглядывала под стол для проверки бумаг?

— Не буду, — кивнула я. — Но я часто сижу за столом, а под ним так тесно от бумаг, что очень неудобно ногам. Если б им вдруг стало удобно, я бы, скорее всего, заметила. Хотя, конечно, не поручусь.

Моя подруга задумчиво хмыкнула:

— Пожалуй, я склонна с тобой согласиться. Все и впрямь случилось вчера. Это просто удивительным

образом согласуется с моей концепцией. Я бы даже сказала, полностью ее подтверждает.

— Да? Наверное, Леша владеет телекинезом и действовал на расстоянии? — съязвила я.

— Разумеется, нет. У него есть сообщник. Мне следовало сразу об этом догадаться. Бородач, скорее всего, именно сообщник, не Леша. Лешу ты бы узнала. Согласна?

Я открыла рот и тут же его закрыла, не сумев сообразить, какой следует дать ответ — положительный или отрицательный. Настя между тем продолжала логическую цепь:

— Лешиной задачей было увести тебя, и он с этой задачей справился. Заманил тебя к себе бутылкой. Я всегда была против алкоголизма.

— И других горячительных напитков, — машинально вставила я. — Ты его переоцениваешь. Подозреваю, я просто ему понравилась.

— И ты в это веришь? — ужаснулась Настя столь рьяно, что у меня даже мелькнула мысль, не следует ли обидеться. Однако я, как всегда, не сумела.

— Ладно, — вздохнула моя подруга, — сейчас проверим. Возможно, я и впрямь ошибаюсь и все это — поразительное совпадение. Ответь мне на один вопрос… только честно, ладно? Он вчера к тебе приставал? Я имею в виду, по-серьезному. Если приставал, я, скрепя сердце, готова ему поверить. Приставал?

— Нет, — неохотно созналась я.

Настя облегченно кивнула:

— Ну вот все и прояснилось… Не думаешь ли ты, что хоть один мужчина, вышедший из пионерского возраста, пригласит к себе женщину исключительно с целью напоить вином и показать парижские фотографии?

— Почему бы нет?

— Ну да, конечно. Мужчины вообще существа высокодуховные и в женщинах ценят исключительно их внутреннее содержание. Только ты способна в твои годы верить в такую чушь. Если бы ты ему хоть немного нравилась, он бы необязательно сразу заставил тебя лечь с ним в постель, но попытку непременно бы сделал. Да спроси кого угодно!

Как нередко в процессе общения с Настей, у меня помутилось в голове, и я лишь тупо осведомилась:

— Да?

— Ладно, — сочувственно закончила моя подруга, — по крайней мере здесь есть один положительный момент. Мы твердо уяснили, что убивать тебя Леша пока не хочет.

— Да? — столь же тупо повторила я.

— Разумеется. Если бы он этого хотел, он бы вчера легко с этим справился.

На подобной оптимистической ноте мы завершили нашу плодотворную беседу.

Вечером, в театре, я поведала о загадочном происшествии Маше.

— Как ты считаешь, — поинтересовалась я, — мне не нужно найти майора Миронова и рассказать все ему? Он расспрашивал меня о странных событиях — и вот их целых два, причем оба криминальные. Кража и грабеж.

— А в чем отличие грабежа от кражи? — удивилась Маша.

— Когда у меня прямо из рук выхватили справку — это разбойное нападение и грабеж среди бела дня (вернее, среди темного вечера). А когда вскрыли замок и утащили черновики сизиса — это типичная квартирная кража.