Deng Ming-Dao
Шрифт:
– Мы сражаемся уже три дня, – пропел он. – Никто из нас не может одержать победу.
Музыканты согласно затараторили.
– Когда торгуются, обмениваются равноценными предметами, – заверил Сайхун. – Дай нам то, что ты ценишь более всего, – твое искусство, – и мы дадим тебе травы.
– Правда? – воскликнула Цветок Пурпурного Облака.
– Да. Мы – отшельники, мы следуем по Пути. Заботы обыденного мира не имеют для нас значения; но даже анахореты могут сочувствовать и сострадать.
– Эй! Эй!
Громкий вопль из толпы зрителей
– Да что ты знаешь об отшельничестве? – требовательным тоном воскликнул кто-то из зала.
Сайхун мгновенно развернул свое загримированное лицо на голос. Цветок Пурпурного Облака уже готовила ответную реплику, но сейчас он хотел лишь определить того, кто произнес эту фразу. Неподалеку от сцены, в передних рядах аудитории сидели два старых даоса.
– Отшельничество подразумевает необходимость покинуть мир повседневности, – выкрикнул один из даосов, – но просветление приходит лишь после того, как этот мир узнаешь!
Сайхун тут же заинтересовался этой точкой зрения и, продолжая исполнять свою роль, внимательно разглядывал монахов. Святые люди попадались в опере нечасто; но тем не менее эти монахи действительно были в зале. Они сидели в своем темно-синем одеянии, с завязанными в узел седеющими волосами и длинными, ыеобрезанными бородами. В том, что это были монахи-даосы, не было никакого сомнения.
В конце своего действия Сайхун подозвал одного из служителей и приказал ему пригласить двух даосов на ужин после спектакля. Через некоторое время он с удовольствием услышал, что монахи согласились.
Юноша окончил свое выступление немного позже полуночи. В гримерной он переоделся в темно-синюю рубашку и еще раз вытер лицо. С этим гримом одни проблемы, подумал он. Через некоторое время белая пудра начинает накапливаться в порах и складках кожи – вот почему все актеры со стажем немного похожи на привидений: множество сыгранных ролей словно вытравливает личность исполнителя, превращая актера в непримечательный холст, на котором изображаются яркие персонажи.
Встретившись с даосами в вестибюле театра, Сайхун вежливо отрекомендовался своим фамильным именем. Оба старых монаха вернули почтительное приветствие, сложив руки в знакомом молитвенном жесте. Теперь, когда ни рампа, ни темнота и табачный дым не могли помешать ему, Сайхун смог рассмотреть почтенных старцев.
Один из них, казавшийся немного старше, был очень высок и худ. Судя по всему, это было его первым отличительным признаком, потому что монах представился как Бессмертный Изящный Кувшин. Лицо у него было длинным и вытянутым, с гладкой и бледной кожей, а птичьи глаза казались большими, спокойными, но постоянно внимательными. Седая борода свисала длинными клочьями; губы все время были слегка сжаты.
Его спутник казался более плотного сложения, но в манерах он явно уступал старшему монаху. От Бессмертного Изящного Кувшина второй монах, которого звали Бессмертный Хрустальный Источник, отличался выразительным и сияющим лицом.
Сайхун повел монахов в ближайший ресторанчик, иногда обмениваясь с ними парой-другой коротких фраз. Но про себя он без устали рылся в старых воспоминаниях. Некогда ему случалось слышать рассказы о двух даосах с такими же именами. Оба они были известны своими успехами в духовном самосовершенствовании, отчего и получили имена Бессмертных. Еще легенды рассказывали, что каждый из монахов нашел друг в друге свою духовную половинку и что они были неразлучны в течение по крайней мере двухсот лет. Из-за своей седины оба даоса выглядели так, словно им было всего-навсего под семьдесят лет. Даосы никогда не отказывались назвать свой настоящий возраст, но в этом вопросе Сайхун оставался скептиком. Он видел лишь то, что оба монаха лишь делали вид, что они почтенного возраста, выставляя напоказ свои стариковские манеры и седину; однако в остальном они производили впечатление молодости и энергичности.
Когда все трое наконец уединились в уютной комнате наверху, два даоса, в свою очередь, принялись за Сайхуна.
– Так ты говоришь, что в некотором роде интересуешься даосизмом? – спросил его Изящный Кувшин.
– Да, – скромно откликнулся Сайхун. – Однако я уже довольно давно не занимаюсь обучением.
– Понимаю. Но ведь вся наша жизнь – это непрерывная учеба, не так ли? – переспросил Хрустальный Источник.
– Как скажете, мастер, – почтительно согласился Сайхун. – Я совершенно несведущ в этом. Но два моих достойных гостя производят впечатление весьма сведущих в этом вопросе.
– О, да! – презрев всякую скромность, воскликнул Хрустальный Источник. При этом он широко улыбнулся Сайхуну. – Мы овладели достаточно многим. Мы путешествовали повсюду в поисках Таинственного Портала. Мы изучили невидимость и способность летать; а еще мы постоянно отправляемся на небеса. Неплохо, правда?
Сайхун взглянул на Изящного Кувшина: тот сохранял совершенное спокойствие, на его губах играла непроницаемая улыбка. Монах неотрывно глядел на Сайхуна.
«Да они просто хотят испытать меня!» – мелькнула у юноши догадка.
– Эй, молодой человек! Ты когда-нибудь учился летать без крыльев? – снова спросил Хрустальный Источник.
– Конечно. Как можно попасть на небо, если не умеешь летать?
– Точно, ты прав, – захихикал Хрустальный Источник. Изящный Кувшин наклонился вперед.
– В чем заключается техника полета? – спросил он.
– Выражение «летать без крыльев», безусловно, является метафорой, – тихо ответил Сайхун, заметив, что Хрустальный Источник тут же прекратил свой театральный хохот. – Это означает способность поднять свою духовную сущность вверх вдоль позвоночника.