Деньги на ветер
Шрифт:
— Не выпьешь чашечку? — спросил он.
Я отказалась.
Он сделал глоточек:
— Неплохой. Точно не хочешь?
— Нет.
— Знаешь, кто я? — Он взглянул мне в глаза.
— Конечно.
— Я deus ex machina твоего приключения, Меркадо. Знаешь такое латинское выражение? Оно означает «бог из машины». Моя задача — обеспечить торжество добра в финале.
— Я не пони…
— Кто убил твоего отца, Меркадо?
Я попыталась скрыть удивление и ответила ровным голосом:
— Понятия не имею. В Ла-Юма кто-то сбил
Рауль озадаченно нахмурился, как видно, не понял, что такое Ла-Юма. Это что же получается? Он не знает смысла выражений, которыми пестрят его собственные гневные речи о подрывной деятельности?
— Ла-Юма — Соединенные Штаты, город называется Фэрвью, штат Колорадо, — объяснила я.
— Кто его убил? — повторил он вопрос.
— Мне это неизвестно.
Рауль вздохнул и посмотрел в сад. Оттуда в кухню доносилось благоухание гибискусов.
— Вы вошли с фасада?
— Да.
— Ты слышала, что Ава Гарднер купалась голышом в том бассейне?
— Нет.
— Знаешь, кто такая Ава Гарднер?
Я пожала плечами:
— Кажется, что-то о ней слышала — голливудская кинозвезда пятидесятых…
— Молодежь!.. А что ты думаешь о том, что я ночую в доме Хемингуэя? В его постели? — спросил Рауль.
— Ничего не думаю.
— Может, я его оскверняю?
— Нет. Это всего лишь дом.
Рауль ухмыльнулся:
— Я тоже так считаю. Просто дом, как и любой другой. Мой брат никогда не спит в одном и том же доме две ночи подряд. Боится ЦРУ. Думает, его убить хотят. Одно время он и КГБ боялся. Но теперь только ЦРУ.
Его брат. Jefe — неуязвимый, бессмертный. Я постаралась скрыть нервозность под маской вежливого интереса.
— Знаешь, почему я сплю здесь, в этом доме? — продолжал странный допрос Рауль.
— Нет.
— Мы — прошлое, настоящее и будущее революции. Мы должны находиться в безопасности. В Ираке американским пилотам запрещалось бомбить культурные, исторические и религиозные сооружения. Может, я и параноик, но здесь я чувствую себя в безопасности, и мне это чувство по душе.
— Приятное место, — согласилась я.
Рауль вздохнул:
— Мы дважды встречались с товарищем Хемингуэем. Раз на рыболовном состязании в Гаване и другой — в «Эль Флоридита». Ты бывала в этом ресторане, товарищ Меркадо?
— Только по работе. Арестовывала одного типа. Выпивка там слишком дорогая.
— Можно себя иногда побаловать.
— Конечно.
— Да, мне здесь нравится. Среди книг и произведений искусства. Подлинная история.
— Да, гм… необычное место. Жаль, я раньше тут не бывала.
— Конечно, надо было… Когда ты родилась, товарищ Меркадо?
— Двадцать шестого мая восьмидесятого года.
— А когда твой отец, предатель, бежал в Соединенные Штаты?
— В тысяча девятьсот девяносто третьем.
— Когда тебе было тринадцать. Гм. Тринадцать. Еще пятнадцати не исполнилось.
— Я — его единственная дочь, а он так и не увидел праздника в честь моего совершеннолетия. Дядя Артуро говорил, отец хотя бы деньги пришлет на кинсеаньеру. Но он не прислал. Даже
Рауль кивнул. Отец и дед, он прекрасно понимал, как важен пятнадцатый день рождения девочки.
— Выпей кофе, офицер Меркадо.
— Я уже напилась, спасибо. Целый кофейник выпила.
— В Мехико?
— Нет, здесь.
— Настоящий кофе.
— Да.
— Хорошо, хорошо. Наверно, согласишься, что, несмотря на предательство отца, мы очень великодушно обошлись с вашей семьей, — сказал Рауль.
— Великодушно? — Рики, мама и я жили на такие же талоны, как и все остальные, в обветшалых, безликих домах. У мамы в квартире даже горячей воды не было.
Рауль подтвердил:
— Да, великодушно. Отец предатель, а мы позволили твоему брату, Риккардо, выехать из страны, похоронить тело.
У меня по спине поползли мурашки. Только Рики не впутывайте!
— Рики — член партии, бывший президент Национального союза студентов, ответственный работник Национального союза журналистов. — Я попыталась защитить брата.
— Да, да, — рассеянно согласился Рауль, думая, по-видимому, о другом.
— Рики много раз бывал за границей. Ездил в Россию, Америку, Мексику. И всегда возвращался. Он многократно доказал, что…
Рауль поднял руку, как полицейский регулировщик движения в белых перчатках.
— Довольно, — остановил он мои излияния.
— Что с Рики? Его арестовали? Где он?
Моя наглость — я задаю вопросы ему — явно показалась Раулю забавной.
— Понятия не имею, где твой брат. Скорее всего, в постели какого-нибудь редактора газеты, китайского дипломата или одного из наших генералов.
Mierde! Так он и о контрреволюционных тенденциях Рики осведомлен… Впрочем, чему я удивляюсь? Там всё знают. На каждые двадцать пять кубинцев приходится по стукачу, вроде сержанта Менендеса.
— Мать знала о цели твоей поездки в Америку? — спросил Рауль после короткой паузы.
— Я не понимаю, о чем вы. Я не ездила в Америку, — нерешительно произнесла я. — В Мехико — да. Подала заявление в университет, хочу изучать криминологию.
Рауль щелкнул пальцами. Громила из ГУР заглянул в окно.
— Досье, — приказал Рауль.
Громила исчез, но быстро вернулся с маленькой зеленой папкой. Рауль выхватил ее у него из рук.
— В Мехико ты улетела в прошлый вторник. В день прилета тебе показали университет, ты прошла собеседование с профессором Мартином Каррансой на криминологическом факультете. Во вторник вечером долго проверяла, нет ли за тобой хвоста, и, по-видимому, заметила нашего человека. Поехала в Койоакан на метро. Посетила дом Льва Троцкого. — Рауль положил на стол папку и улыбнулся мне. — У тебя есть чувство юмора, офицер Меркадо, мне это нравится. Давай-ка посмотрим… А, да, ты вошла в дом и исчезла. Как-то так вышла, что мы не заметили. Я был в этом Доме, товарищ Меркадо. Это крепость, оттуда не так-то легко выскользнуть.