Деньги на ветер
Шрифт:
— А…
— Ну да, это ни для кого не секрет, один наш друг, проживающий на холме, сбил бедного ублюдка. Эти уж мне раздолбаи! Бригс постарался, так что все шито-крыто, готов спорить на что угодно. Голову даю на отсечение.
— Кто-то из голливудских, что ли?
— Эти в городе могут творить все, что им заблагорассудится. Потому-то и удается выжимать из них солидные чаевые. Кстати, тебе о чаевых пока никто не говорил? Рождество уж не за горами.
Я не стала отвлекаться на эту тему:
— Так что мне сказать детективу-то?
— Нет-нет, вообще ничего не говори. Не наше это дело. Ничего не говори.
— Ладно.
— Но я знаю. Да-да, решили, что могут меня не посвящать. Хрен вам! Я и так знаю, чьих это рук дело. Почти наверняка!
— Чьих?
— Ну, не могу по телефону. Впрочем, это же не секрет. Ты его помнишь. Разбил тот большой белый «бентли». Понимаешь, о ком говорю? На той вечеринке еще был. Ты у него в доме убираешься. Подумаешь, тайна!
Я потеряла дар речи.
Юкилис!
Все это знают.
И всем все равно.
— Ты меня слышишь, Мария?
— Да.
— Сможешь задобрить его, Мария? Не позволяй никому трогать мою машину. Приеду, всех порешу к хренам собачьим!
— Ладно.
— Ну хорошо. Держись. Я вернусь. Увидимся в понедельник.
Часы в комнате показывали девять вечера, но Пако уже спал — вымотался на сверхурочной работе.
Мне тоже надо выспаться.
Тихонько собрала все необходимое в рюкзачок и написала короткую записку Пако. Не слишком содержательную. «Пако, ты был мне не просто другом, но следующий шаг я должна сделать сама. Если все пройдет гладко, увидимся завтра утром до моего отъезда. Еду автобусом в Мехико. Если же пройдет неудачно, спасибо тебе за все. Люблю, Мария».
Прочла, перечла, подумала, что надо бы уничтожить, но оставила.
Выложила из шкафа свою одежду, рюкзачок, ключи от машины Эстебана.
Легла, укрылась простыней. Закрыла глаза.
Голова раскалывалась. Нервы ни к черту.
В соседней комнате споткнулся пьяный. Со скрежетом передвинул по полу кровать. Запел. Пако не пошевелился. Вот бедолага. Я стала рассматривать его лицо. Синяк на скуле, полученный в Нью-Мексико, пожелтел. Пако казался таким молодым, таким беззащитным… Мы все беззащитны. Каждый стоит на ящике с накинутой петлей на шее. Жизнь каждого висит на волоске.
Время шло. Сон так и не смилостивился надо мной.
Я посмотрела на часы. Без десяти одиннадцать.
Ну и черт с ним. Позвоню Рики. Хоть родной голос услышу.
В коридоре было пусто. Для Америки еще рано, по мексиканскому времени — поздно. Все с четырех часов на ногах, роют канавы, корчуют кустарник, убираются в комнатах, следят за детьми или готовят еду.
Я достала карточку и набрала номер брата. Пожалуйста, будь на месте, хотя бы на этот раз, hermano.
— Ciao, — раздалось в трубке.
— Ты ведь не имеешь в виду «прощай»? — спросила я.
— Дорогая,
— Я.
— Как дела?
— Хорошо… Слушай, Рики, я подумала, надо тебе сообщить: я попробую сегодня вечером.
Пауза.
— Это наш парень? — осторожно спросил он.
— Да. Ты попал в яблочко. Я понапрасну потратила тут уйму времени.
— Что собираешься делать?
— Не хочу говорить по телефону.
— Разумеется. Извини.
Наступила еще более долгая пауза. Деньги на карточке уходили как вода в песок.
— Вчера говорил с мамой. Она просила кое-что тебе передать, — произнес он наконец.
— Мама просила мне передать?
— Да.
— Что?
— Ну, ты же знаешь, в каком она состоянии, — осторожно начал Рики, подготавливая меня к тому, что сказали боги йоруба, или к маминым соображениям о необходимости остерегаться насильников, или к просьбе купить отцу апельсинов, чтобы он мог продать их на Панамериканских играх. Рики прочистил горло. — Просила передать тебе, что раскладывает пятьдесят вторую гексаграмму. Чтобы ты изучила пятьдесят вторую гексаграмму. По-моему, она имела в виду «И-Цзин», китайскую «Книгу перемен».
— Да, знаю. Я же на первом курсе китайский изучала, помнишь?
— Помню.
Опять молчание, обмен мыслями без слов.
— Что с ней случилось, Рики? Как думаешь, она стала такая из-за отца или из-за того, что было в тюрьме?
— Кто знает?.. Не из-за того, так из-за другого.
Я услышала, как Рики о чем-то спросили — кто-то находился сейчас в квартире вместе с ним.
— Подожди, — прошептал брат и прикрыл рукой трубку.
Нужно заканчивать разговор. Он все равно не поможет.
— Мне надо бежать, Рики. Люблю тебя.
— Я тебя тоже, сестра. Помни, необязательно что-то предпринимать. Можешь просто вернуться домой.
— Конечно.
— Будь осторожна.
— Постараюсь.
— Пока.
— Ciao.
Я положила трубку и посмотрела на телефон. Звонок не помог. Не придал сил. Скорее, отнял. Я казалась себе слабой и ничтожной, как будто затеяла всю эту историю из неуемного тщеславия. А еще смотрела свысока на Джека! Честно говоря, еще в пустыне надо было бы поумерить гордыню, а я всё носилась с ней и со своими высокомерными замыслами!
Я представила: ветер листает страницы сценария. Меркадо возвращается к себе в комнату. Камера показывает крупным планом ее лицо. Вид усталый. Она поворачивает дверную ручку. Скрипит дверь. Она входит в комнату, залитую лунным светом.
Слишком медленно. Посмотрим, чем кончается. Ага, вот оно!.. То ли я иду по Малекону, то ли сижу в кабинете следователя по уголовным делам округа Джефферсон?
Последняя страница вырвана.
Я опустилась на кровать. Дружище Пако, ты все спишь. Миллионы роликов в этой стране рекламируют по телевидению снотворные средства. Хотите крепко спать по ночам? Работайте, как гребаные мексиканцы.