Деньги пахнут кровью
Шрифт:
— Ого. Где такой красивый достал? — киваю на пакет.
— Да батя пару лет назад приволок, — охотно отвечает Саша, — Ну что, идём к Игнату?
— Рыба там?
— Ага. Я даже пару взял, чтобы хватило, — гордый своей предусмотрительностью парень приоткрывает пакет, демонстрируя мне таранки.
— Давай бутылки сгрузим, чтобы глаза предкам Игната не мозолить.
— Да им всё равно, — усмехается гопник, — сын недавно из зоны вышел, а ты бутылки пива от них собрался прятать.
— Пусть лучше так будет. Тем более, мне их держать пальцами неудобно, —
Бутылки перекочевывают в пакет, — и мы поднимаемся к квартире Игната. Саня останавливается перед дверью на втором этаже. С интересом разглядываю этот шедевр авангардизма. Черный дерматин изодранными разлохмаченными клочьями свисает вниз. Из-под него виднеются клочья грязной ваты, в некоторых местах выделяющейся темно-коричневыми подпалинами.
— Эту квартиру что, штурмом брали, с применением огнеметов и артиллерии? — интересуюсь у друга, иронично подняв бровь.
— Не, — ухмыляется Санёк, — просто народ тут живет такой, своеобразный. С ножами друг на друга кидается, бухать любит до белочки, а Серега вообще на тяжелой наркоте сидит. Вот и развлекаются, как могут.
— Ну и семейка, — осуждающе качаю головой, — Знаешь, желание общаться с Игнатом у меня уменьшается с каждой секундой.
— Да причём здесь Игнат? — вскидывается Саша, — Он и его семейка, конечно, не сахар. Но с ними в коммуналке такие животные живут, что Игнат с его родичами, святые просто.
— Слушаю тебя и начинаю жалеть, что хотя бы топор с собою не прихватил, — вздохнул я. — Ладно, звони Игнату.
Взгляд товарища уверенно отыскивает среди раздолбанных и наполовину сломанных звонков, нужный с заветной цифрой «74». Звонок заверещал так противно, что я с трудом удержался, чтобы его не отдернуть руку приятеля.
Заскрежетал замок, а потом, протяжно заскрипев, открылась дверь. В проеме нарисовался кряжистый, полный мужчина с красными глазами в замызганной майке-«алкоголичке» и в синих трениках с пузырями на коленях. Мутные глаза страдальца хмуро смотрели на нас.
— Здравствуйте, Егор Иванович, — вежливо улыбнулся гопник, — мы к Игнату пришли. Позвать его можете?
— Здравствуй, здравствуй друг мордастый, — неприязненно пробурчал мужик, окинув нас взглядом, — сейчас.
Оглушительный звук захлопнувшейся двери был похож на выстрел, и заставил меня непроизвольно вздрогнуть. Сашка весело ухмыльнулся:
— Не обращай внимания. Иваныч, как всегда, с перепоя. Ему рюмку поднести, душевным человеком станет.
Дверь опять открылась. Сухопарый жилистый парень в спортивных штанах и обнаженным торсом быстро выдвинулся в коридор, аккуратно прикрыв дверь. На пальцах правой руки тоже выбиты перстни: заштрихованный квадрат — «отсидел от звонка до звонка» и перечёркнутое черным треугольником солнце — «начинал с малолетки». Плечо украшено татуировкой черепа со скрещенными костями — «склонен к агрессии».
Бритая рожа ощеривается в злобной насмешливой улыбке:
— О, какие люди и без охраны! Что надоело ныкаться от нас, Елизар?
— Ты чего так сразу, Игнат? — начал возмущаться Сашка. —
Незаметно дергаю товарища за рукав, заставляя остановиться.
— Здорово, — протягиваю ему руку. Это своеобразный тест. Пожмёт, можно договариваться. Нет — значит, настроен на разборку.
— Ну здорово, коли не шутишь, — парень чуть помедлив, пожал руку.
— Пошли на улицу, перетрем, — дружелюбно предлагаю ему.
— Пошли, — соглашается Игнат, — сейчас морду ополосну, футболку накину и подскочу. Посидите во дворе пока, я мигом.
— Годится, — киваю я.
Спустя пару минут Игнат выскочил во двор. В линялой красной футболке, черных спортивных штанах и кепочке, надвинутой на глаза он выглядел как типичный гопник, какими их будут рисовать лет через тридцать.
— Тут есть где-то укромное место, чтобы посидеть? — поинтересовался я, многозначительно звякнув бутылками в пакете.
Игнат довольно осклабился.
— А пошли к скверу, там одно местечко есть хорошее, — предложил Саша.
— Идём, — согласился я.
Бритоголовый согласно кивнул.
Мы быстрым шагом прошли вдоль домов, к небольшому скверу, спустились по тропинке вниз и увидели аккуратную полянку. В центре — четыре поваленных бревна, сложенных прямоугольником, окружали пепелище с поставленными боком кирпичами.
— Здесь люди шашлыки периодически жарят, — пояснил Саша, заметив, что я с интересом рассматриваю конструкцию, — собираются иногда компанией с детишками и на кирпичах шампуры раскладывают. Я пару раз проходил мимо, запах такой стоит, что слюни рекой текут.
Рассаживаемся на бревнах. Я забираю пакет, и раздаю пацанам по бутылке «Жигулевского». Саня приставляет к бревну горлышко бутылки и поставленным ударом сшибает с неё металлическую пробку. Передает пиво Игнату, таким же способом открывает мою посудину, а потом забирает у бритого последнюю емкость и расправляется с крышкой. Затем наступает очередь таранок. Саша мастерски разделывает сушеные рыбы и раздает нам янтарные пластинки.
Минуту мы сидим молча, дегустируя желтую прохладную жидкость, прямо из горла. Отламываем от пластин, и неторопливо пережевываем твердые соленые ленточки таранки.
— Благодать, — счастливо причмокивает губами Сашка, отхлебнув из бутылки, и подставляя лицо теплому весеннему солнцу.
— Ага, — поддерживаю я — Хорошо сидим.
Бритый молчит, попивая пиво, пожевывая кусочки рыбы, и наблюдая за нами.
— Игнат, там какие-то непонятки между нами возникли, — вздохнув, начинаю разговор, — Саня говорил, ты с Лысым и Самохой сильно недоволен был. В чем проблема?
— Проблема? — бритый отставляет бутылку. — Да нет никаких проблем. Только поясни, Елизар, мне одну вещь. Мы же с тобою вместе с малых лет. Друг за друга всегда стояли. Ты на киче и зоне чалился, мы с пацанами тебя сигаретами подогревали, через твою матушку дачки перекидывали, откинулся, встретили, лавэ подкинули, поляну накрыли. Так было?