Дэнилидиса - непутёвый герой

Жмыхов Денис Валерьевич

– Понимаю.
– Кивнул Ордис.
– Я тоже сначала не очень-то хотел становиться во главе такой большой кучи головорезов. Ответственность большая, особенно в боях...

Я многозначительно взглянул на словоблуда и как можно серьёзней произнёс:

– Дотрындишься у меня. Спишу на боевые потери и поминай, как звали.

Ордис притворно поднял руки вверх и округлил глаза:

– Пощады, ваша милость.
– Шутливо пролепетал он.

Я горестно вздохнул и погрозил ему кулаком, затем строго спросил:

– Какие

потери у тебя?

Ордис моментально посерьёзнел, выпрямился и чётко по-военному доложил:

– Практически все потери в живой силе понесены от стрел противника. В их числе: копейщики - сорок два воина, лучники - тридцать девять воинов, арбалетчики - двадцать четыре воина, наёмников - двадцать семь воинов, вестовых - один воин. В общей сложности безвозвратных потерь - сто тридцать три воина. Раненных тяжко - четырнадцать воинов, раненных легко - сорок семь воинов.

– Хм, быстро вы подсчитали.
– Горько усмехнулся я.

– Опыт большой, ваша милость.
– Серьёзно ответил Ордис.
– Насчитались в своё время...

Тут он внезапно подскочил, хлопнув себя по лбу:

– Прошу меня великодушно извинить, ваша милость! Даже вина вам не предложил! Сейчас всё....

– Стоять!
– Крикнул я, останавливая наёмника уже на самом пороге.
– Мне только вина ещё не хватало....

Я нехотя встал, ощущая усталость каждой избитой клеточкой своего тела, потянулся и, подхватив со стола оставленную мной же амуницию, приказным тоном произнёс:

– Я к себе. А ты пошли гонца за Этриром, чтоб незамедлительно явился ко мне в шатёр. И сам явиться не забудь.

И уже выходя, я, неудовлетворенно ворча, произнёс:

– Самое поганое, что я даже поссать нормально не могу со всей этой защитой самого дорогого.....

Вернувшись к себе, я сразу же отослал одного из нёсших стражу возле моего шатра воинов за Вильдраммом, Дерегвиллем, Ингваром и троицей страхоборов. Да и вообще - хорош уже самому стрекозлом скакать, барон я или кто?!

– Приветствую вас, милорды.
– Сказал я четверть часа спустя, когда в мой шатёр набилось чуть большее число званного мною народа. Ну да, в принципе я забыл учесть адъютантов, вестовых и прочих оттирающихся возле хоть малую толику власть предержащих. Это ж верный путь наверх в короткие сроки.

– Во-первых, - продолжил я, когда присутствующие расселись вокруг овального стола совещаний.
– Прошу сэра Этрира и сэра Вильдрамма доложить о понесённых за сегодняшний день потерях. Дальше - в рабочем порядке.

Командующий Восьмым Большим имперским полком переглянулся со своим заместителем, затем, кашлянув в кулак, встал и, прямо глядя мне в глаза, доложил:

– Ваша милость, в результате проведенных сегодня боевых действий, враг был отброшен с большими для себя потерями. В свою очередь вверенный мне левый фланг понёс следующие невосполнимые потери в живой силе...

Тут он стал перечислять

всех убитых за сегодняшний день имперских солдат, которые ещё утром были живы и здоровы, точили мечи, клепали кольчуги, грубо перешучивались и верили в своих командиров. В итоге получилось, что на левом фланге мы потеряли сто семьдесят два человека убитыми (преимущественно от стрел противника, конечно же), двадцать семь особо тяжко раненными, тридцать пять раненными легко. Также выяснилось, что прикреплённый к левому флангу полковой священник, отбив вражескую точечную атаку и разрушив магическое прикрытие эльфийских стрелков, находится сейчас в не самом лучшем состоянии и отправлен в лазарет в самый близкий от нас гарнизон под названием Буреломы...

Слушая доклад, я невольно вспомнил, что очень давно не курил, и от этого желание закурить стало просто всепожирающим. Посмотрев на сосредоточенные и преданные лица, я подумал - какого чёрта, я тут главный или где? Да уж, в последнее время я очень часто себе это напоминаю, ибо также часто забываю... В общем, не переставая внимательно внимать, я развязал свой заветный мешочек, в котором вместе с бесценнейшей пачкой красного "Винстона" с четырьмя чудом уцелевшими сигаретами хранились курительная трубка и запас неплохого табака.

Набив трубку, я ещё раз оглядел присутствующих и, дождавшись окончания доклада Этрира, покровительственно произнёс:

– Господа, кто хочет, можете закурить.

И сам подал пример, раскурив трубку от также чудом сохранившейся зажигалки, чем вызвал тихий, но сильный всеобщий интерес. Однако вопросов никто задавать не стал, практически все полезли за своими курительными принадлежностями и вскоре в шатре можно было вешать топор на бело-сизое марево.

– Сэр Вильдрамм.
– Поднял я своего соратника.
– Ваш доклад мне хочется услышать с особым желанием, как-никак вместе центр держим.

Командующий кавалерией отложил в сторону трубку и, вперив в меня свой прямой и честный взгляд, начал свою речь:

– Во-первых, ваша милость, прошу принять мою самую искреннюю благодарность и уверения в глубочайшей преданности за спасение моей жизни в прошедшей баталии.

Тут он отодвинул стул и, сделав два широких порывистых шага, остановился возле моего кресла и встал на одно колено, прижав кулак к сердцу и почтительно склонив голову. Я встал и, подняв ветерана за плечи, с покровительственной улыбкой произнёс:

– Не стоит, благородный Вильдрамм, на моём месте так поступил бы каждый и я вообще-то должен просить вашего извинения за то, что чуть не угробил вас, выбивая из седла.

– Не выбей вы меня, - Почтительно возразил Вильдрамм, - лежать мне сейчас бездыханным и утыканным стрелами в лазарете.

– Я принимаю ваши благодарность и признательность.
– Поспешил согласиться я, ибо это обоюдное расшаркивание могло затянуться.
– А сейчас прошу доложить со всем тщанием.