Денис Котик и Царица крылатых лошадей

Боярина Алина

Он был так возмущен и расстроен, что даже не сразу задал себе вопрос: а каким образом Берендей и Марвин, от лица которых была написана записка, узнали о Васисуалии и старушке? Да и вообще, откуда им известно, что он, Денис, находится здесь, в кафе, если они и впрямь за границей?

Тогда Денис не задал себе этого вопроса. А следовало бы!

История пятая. Экспедиция в Черный Город

Быстрый

проснулся, когда солнце уже садилось.

Он обнаружил себя лежащим на холодных мраморных плитах в приемном покое дворца.

Как он попал сюда, Быстрый еще помнил, хотя и смутно.

А вот что было потом - он, к своему большому стыду, вспомнить не мог. (И недаром, ведь известно, что сон-трава делает из памяти самое настоящее решето!)

Голова у Быстрого гудела. Да так сильно, словно по ней только что трижды ударили огромным кузнечным молотом (эта боль тоже была вызвана сон-травой, но откуда Быстрому было об этом знать?).

Конь попробовал вскочить на ноги.

Но, опять же к собственному стыду, смог только медленно-премедленно встать вначале на передние ноги, а затем подняться на все четыре.

Так он и стоял, покачиваясь, как пьяный. Его крылья чуть подрагивали и казались слабыми, словно у новорожденного жеребенка.

«На таких я и метра не пролечу. А ведь нужно срочно скакать за Снежной!» - с тревогой подумал Быстрый.

Он помнил, что перед тем, как заснуть, он о чем-то говорил с советником Игогонием. Но вот о чем…

–  Эй! Есть тут кто-нибудь?
– громко спросил Быстрый.

Но ему никто не ответил - дворец был погружен в тишину.

«Может быть, все ускакали в Черный Город, один я тут дрыхну?» - обмирая от стыда, подумал Быстрый.

Он позвал еще. И даже для верности поколотил копытом в пустое серебряное ведерко, которое стояло неподалеку. Получилось довольно громко, но снова никто не отозвался.

«Что за незадача? Ведь во дворце столько слуг!» - подумал Быстрый.

Однако через пять минут к Быстрому вышел Игогоний собственной персоной.

Игогоний был старым конем. Таким старым, что шерсть у него на боках поседела. А зубы стали желтыми-желтыми, как спелый голландский сыр. На морде же у него по-прежнему красовались старинные очки с мутными стеклами.

–  Я рад, что ты наконец проснулся, Быстрый, - сказал Игогоний своим скрипучим голосом.
– А то я уж начал беспокоиться - не случилось ли чего.

–  Беспокоиться? А что за причины были для беспокойства?
– спросил Быстрый.

–  Как это «что за причины»? Причина была простой - ты спал очень уж долго!

Но ведь сейчас только вечер!

–  Конечно же, вечер!
– Игогоний громко рассмеялся, и его смех был больше всего похож на козлиное блеяние.
– Но только вечер следующего дня!

–  Следующего дня?!
– черные глаза Быстрого расширились от удивления.

–  Да-да, следующего дня. Ты проспал в общей сложности… - Игогоний

посмотрел на гигантские песочные часы, которые стояли у входа, - ты проспал… тридцать один час!

–  Не может этого быть!
– всполошился Быстрый.
– Но ведь раньше я никогда не спал столько! Что это на меня нашло?

–  Ты просто очень устал. Тебе нужно было восстановить силы, - не сводя с Быстрого своего гипнотического взгляда, сказал Игогоний.

–  Да… Наверное, я просто устал, - покорно повторил Быстрый.
– А что наши? Есть ли вести от Бубенция, Кусачего, Хитрой и Печального? Вы ведь выслали их на помощь Снежной?

–  Я? О чем ты, Быстрый?
– недоуменно спросил Игогоний.

–  Ну как же! Перед тем, как я заснул, я ведь говорил, я ведь настаивал, что нужно поскорее мчаться туда, к Змеиному Ущелью! Чтобы успеть спасти Снежную до того, как ее запрут в подземельях Черного Города!

–  Ты? Говорил? Нет, ты ничего такого мне не говорил… - соврал Игогоний, не моргнув глазом.

Как и многие советники многих других царств, он умел врать так виртуозно, что даже начинал сам верить в свое вранье. Если бы по вранью устраивались олимпиады, Игогоний наверняка завоевал бы титул абсолютного чемпиона Архипелага.

–  Как не говорил?!
– в отчаянии спросил Быстрый.

–  Так… Наверное, тебе это просто приснилось!

–  А что же я в таком случае говорил?

–  Ты почти ничего не успел сказать… Ты ведь был таким усталым… Ты даже слова путал - например, ты не мог толком сказать, сколько именно там было волков…

–  Что-то смутно припоминаю… Да-да… - понурив голову, сказал Быстрый.
– А еще?

–  А еще ты сказал, что на вас напали волки и забрали Снежную в плен. И что Сизокрыл погиб. Но ты даже не сказал, где они на вас напали!

–  Неужели? Неужели я не упомянул даже про Змеиное Ущелье?

–  Нет, ты ничего про Ущелье не говорил! Ты сказал мне всего три фразы. Тут же лег и… и погрузился в глубокий сон.

–  Что я наделал! Что я наделал!
– возопил Быстрый и в гневе заколотил копытами по полу.
– Ведь если бы я сказал вчера про Змеиное Ущелье, Снежную можно было бы отбить еще по дороге к Черному Городу!

–  Но ты ведь был таким усталым, - изображая сострадание, сказал Игогоний.

–  Постойте, - вдруг в голову Быстрому пришла одна мысль, - а почему же вы меня не разбудили?

–  Почему не разбудили? Ну… почему-почему… - Игогоний впал в замешательство. Впрочем, это замешательство длилось всего-то несколько секунд, ведь все-таки Игогоний был очень опытным притворщиком.
– Ах да! Мы, конечно, будили тебя! Но ты и не думал просыпаться!

–  А почему же вы не окатили меня ледяной водой? Тут я живо проснулся бы! Ушат ледяной воды мне на брюхо! Бр-р-р!
– фыркнул Быстрый, представив себе свои ощущения. Он ненавидел воду, а особенно ненавидел воду ледяную.