Деревенщина в Пекине
Шрифт:
— Эй, ты что творишь?! А ну верни, тварь! Не имеешь права! — девушка, на которую указала Кэрол, пытается выхватить аксессуар, но не преуспевает.
Кубинка делает пару сложных танцевальных пар, уворачивается от чужих пальцев, не даёт схватить сумку и окончательно опустошает её на пол.
Кэрол, подошедшая ко мне вплотную, без затей опирается локтем на плечо.
Сервисный персонал нервно переглядывается и хватается за головы — до показа считанные минуты, а тут такой скандал!
Кубинка продолжает «танцевать»: распластывается на мгновение на одной ноге над полом, отбрасывает чужую сумку
Нетонкое, но ажурное плетение, россыпь мелких бриллиантов (так называемая крошка по одному миллиметру) — пропажа нашлась
Приняв изделие, благодарно кивнув, тут же убираю в шкатулку, а когда поворачиваюсь, латиноамериканка с целеустремленным лицом от отвешивает блондинке звонкую оплеуху.
Голова европейки дёргается, сама она отлетает на шаг.
— Скажи спасибо, что я, а не он, — поясняет кубинка коллеге. — Я не мужик, у меня удар послабее. В этом мире можно что угодно, но не воровать у своих.
Несмотря на яркий драматизм случившегося, остаток вечера приходится работать с провинившейся моделью в прежнем режиме, будто ничего не случилось. Работа есть работа. Из-за такого пустяка нельзя срывать показ — на кону слишком многое. Отпечаток пощечины визажисты мастерски маскируют тональным кремом, щедро припудривая; девица тоже ведёт себя, будто ничего не случилось. Хорошо иметь крепкие нервы.
Уже после показа, скидывая с себя наряды и переодеваясь в обычную одежду, Кэрол окликает меня:
— Вэй… Лянь…короче. Планы на вечер какие?
— Ничего конкретного, а что?
— Мы по барам, хочешь с нами? — предлагает американка. — Приглашаю лично, от своего имени.
— С кем? — уточняю. — Кто ещё будет?
— Я, Viva la Revolution и Бай Лу, — перечисляет опять нетрезвая к концу показа рыжая. — Может, ещё кого-нибудь захватим. Но это не точно. Хочешь?
— Конечно. — Было бы глупо отказаться. — Только не злоупотребляй, а то наш босс не одобрит. — Последнее вырывается на автомате.
Хотя-я, если человек любит алкоголь, ещё не одна мораль не помогла ему разлюбить. Особенно от такого как я.
— Плевать, что она там одобрит, а что нет, — равнодушно отмахивается Кэрол, ловко выскакивая из узкой юбки и оставаясь в, к-хм, ну пусть будет белье, которое особо ничего не прикрывает. — Мы тоже имеем право на отдых! Да, знаю, что я — алкоголик, — говорит она другим тоном и тихо, пока переодевается. — Но скоро возьмусь за проблему и быстро исправлюсь.
— Как?
— Пойду к врачу, выполню предписания. Не парься, если вдруг реально переживаешь: у меня и у маман зависимость была, и у бабки. С хорошим наркологом бросить реально, — по секрету сообщают мне на ухо.
В общагу возвращаясь только к двум ночи. Дверь стараюсь открывать тихо, чтобы не разбудить Ли Миньюэ.
Войдя в комнату, вижу её силуэт у окна. Гостья на ногах, несмотря на поздний час, её плечи подрагивают. При звуке моих шагов она мажет рукавом по лицу и шмыгает носом, не оборачиваясь.
Впадая в неожиданный раздрай, иду к ней,
— Что случилось?
Ли Миньюэ разворачивается, хватает меня за плечи и сопит в темя, поскольку ростом тело предшественника не вышло, в отличие от неё:
— Проблемы в Корее.
— Какие? Если секрет — не говори, пойму.
— Обычно о таком не кричу (хнык)… я всегда считала, что я — обеспеченная невеста (хнык), а сейчас (шмыг носом)…
— Что сейчас?
Она переводит взгляд на телефон:
— Я не знаю, нищая я уже или еще нет. Это если коротко и почти откровенно. Но то, что должно было обеспечить будущее вплоть до моих внуков — и почему я всегда считала себя богатой — в данный момент на глазах аккуратно превращается в!.. — подруга начальницы осекается. — Пока не могу понять, во что, отсюда не видно. Какой-то кошмар наяву!.. Ещё и долбанный рейс задержали! Лян Вэй, я не знаю, что мне делать, извини, сегодня без массажа. Не до того…
Глава 22
— Давай по порядку, — усаживаю Ли Миньюэ на кровать. — Расскажи с самого начала, что стряслось.
Она судорожно вздыхает, взгляд блуждает по комнате.
— Шесть лет назад моя семья вывела из Китая в Корею крупную сумму денег. Дядя планировал вложиться в бизнес, но не мог сделать это под своим китайским именем. Не хочу вдаваться в подробности, почему.
— Понял.
— Через некоторое время он женился на кореянке. В семье поговаривали, что по любви, да и на фотографиях с ней выглядел счастливым. Никто не возражал этому союзу, всё-таки человек взрослый и имеет право на личную жизнь, — она грустно улыбается, погружаясь в воспоминания. — После свадьбы дядя начал вкладываться в быстрорастущий бизнес, используя наши семейные деньги. Заниматься чем-то подобным в Китае не вариант, именно такие проекты вызывают пристальный интерес у государства. Но с Кореей всё иначе, есть шанс заработать действительно много. Ещё китайцы здорово помогли ему с технологиями и ноу-хау.
— Интересно. А что за бизнес?
— Производство автомобильных компьютеров для электромобилей и, что интереснее, для вертолётных такси-дронов. Пусть у нас, китайцев, принято стремительно развиваться в любом направлении, но тот проект дяди был рассчитан не на месяцы — на годы.
Задумчиво потираю подбородок, впечатляясь масштабами. Такси-дроны, на сколько знаю, проект даже не завтрашнего будущего, а послезавтрашнего. Хотя могу ошибаться.
— Автомобили-дроны… Сейчас их активно тестируют в Дубае, насколько знаю. Но для стран с высокой плотностью населения технология актуальна, факт.
— Дядя не хотел отставать от эмиратов. Но потом у него начались проблемы в отношениях с женой. Он особо не жаловался, но все вокруг заметили нарастающее напряжение. Стоило завести разговор про их брак, как дядя тут же переводил тему. Впрочем, не мудрено — жене двадцать три, а самому дяде уже за пятьдесят. Кто бы что ни говорил, а разница в возрасте даёт о себе знать.
Она замолкает, отводя взгляд к окну.
— А потом всё пошло к разводу? — осторожно предполагаю я.
Она кивает.