Деревенский батюшка
Шрифт:
Владыка сел, не сгибая спины, на стул, напоминая в этом положении монаха в церкви.
– - Поторопите!
– - резко сказал он.
И, перебирая четки, стал смотреть в угол на гитару.
Благочинный поспешно вышел в соседнюю комнату, натолкнулся там в темноте на стол посредине, услыхал где-то поблизости шепот и пошел на него. Проник еще в одну дверь и различил в тусклом свете окна две громоздкие фигуры, что-то перебиравшие.
– - Кто здесь?
– - спросил он.
– - Да мы, -- отозвался знакомый голос
– - А о. Андроник!?
– - Да вот он!
И благочинному показалось, что протодьякон захлебывается от смеха.
– - Что ж вы, о, Андроник!
– - заспешил благочинный, -- ведь, ждет владыка!
О. Андроник шумно шептал в темноте:
– - Пропал... будь он неладен.
– - Да что такое?
– - Никак не могу подрясника найти!
Благочинный взволновался:
– - А владыка ждет! Да где вы его снимали?
– - Пес его знает! С утра снял, позабыл.
– - Один он у вас, что ли?
– - Есть... да в шкапу, а шкап-то заперт, как на грех. И чего попадья на старости лет запирать вздумала?..
Благочинный тоже принялся шарить.
Он нащупал что-то тонкое и длинное, с широкими рукавами, подумал, что это ряса, и, растопырив ее в руках, предложил о. Андронику надеть хоть рясу вместо пропавшего подрясника. О. Андроник про себя удивился: откуда тут взялась ряса, но поспешно полез в нее, затем направился к зале, на ходу оправляясь.
И в недоумении остановился:
– - Чего-то ряса-то тонкая, не моя словно, да и ворот не найду. Посветили бы хоть.
Протодьякон зажег спичку.
И все трое духовных присели от хохота: на батюшке комично болтался матушкин домашний капот с красными цветами по желтому полю. Некоторое время духовные молчаливо сгибались, поджимая животы, в беззвучном смехе. Но в зале послышалось нетерпеливое покашливание владыки, и благочинный поспешно принялся стягивать с о. Андроника капот, сердито шепча:
– - Валяйте в рубашке... на мою голову!
О. Андроник хотел что-то возражать, но благочинный и протодьякон начали подталкивать его.
И вытолкнули в залу.
Владыка с строгим недоумением воззрился на громадного мужика, неожиданно ввалившегося в залу, от красной рубахи его перевел взгляд на багрово пылавшее лицо. По седой львиной гриве тотчас догадался, что перед ним священник.
– - Что это за маскарад?
– - грозно нахмурился он.
О. Андроник шумно сделал земной поклон и благоговейно поцеловал руку владыки:
– - Простите, владыко святый... не знаю, куда подрясник задевал! А не посмел вас задерживать...
– - Разве вы дома всегда так?
– - В работе иначе невозможно!
Чуть заметная усмешка прошла по лицу владыки и так осталась.
– - Тем лучше, -- сказал он, смеющимися глазами осматривая о. Андроника, -- что вижу вас без прикрас, как описывали. Полагаю, что и апостолы при работе имели такой же вид. Не
И он быстро, твердо, точно стал задавать вопросы, желая знать все о жизни прихода и священника. О. Андроник уже оправился от смущения и отвечал обстоятельно. Видя, что гроза миновала, в зал бесшумно проникли благочинный с протодьяконом и почтительно стояли в отдалении: благочинный, с лицом, ничего не выражающим, кроме внимания к словам владыки, протодьякон же -- багровый и испуганный желанием прыснуть со смеху при необычайном виде священника в красной рубахе и рыжих, пропахших навозом сапогах.
– - Хорошо еще -- не в лаптях.
И протодьякон набирал побольше воздуха в грудь, чтобы затушить смех, отчего получал вид утопленника,
– - И не желали бы на лучший приход?
– - спрашивал владыка.
– - Нет, -- твердо отвечал о. Андроник, -- прежде это имело смысл, да и то не уходил, упрашивали прихожане. Теперь же... жизнь прожита, дети выращены. Здесь целое поколение взросло на моих глазах, всех по именам знаю. Как уйду? Зачем? Не мог бы. Да и хозяйство... В другом месте зачинать его -- сил не хватить, а без него я не могу...
Владыка слушал, перебирая четки, и все смотрел в угол на гитару.
Вдруг он вытянул свою сухую руку.
– - Это вы играете?
О. Андроник оглянулся.
– - Нет, -- рассмеялся он.
– - А умеете?
– - И не умею... это дочь играет.
Улыбка прошла по лицу владыки.
– - Значит, не все же вы умеете...
Он встал.
Тотчас благочинный с протодьяконом метнулись поддержать его под руки.
Он отстранил их.
Зорко взглянул в лицо о. Андроника.
– - Желаю видеть вас благочинным!
– - Это мне уже не раз предлагали, преосвященнейший владыка.
– - Знаю.
О. Андроник почтительно склонился.
– - Благодарю за предложенную честь, но, как и прежде... отказываюсь.
Владыка нахмурился, вспыхнул и спросил уже резко:
– - Почему?!
– - Всякое хозяйство требует меры сил...
– - Вы -- хороший хозяин.
– - В меру сил. Сверх же сил -- все из рук повалится.
– - Ошибки будут -- прошу!
– - Но я себе не прощу, владыко!
– - с сдержанной твердостью и как бы даже повысив тон, отвечал о. Андроник, -- потому что всегда буду сознавать, что взялся сверх меры сил!
И он добавил тише, как бы спохватившись:
– - К тому же не терплю вражды, с таким ответственным делом невольно сопряженной, и не выношу наказаний даже для зло провинившихся...
Он смущенно пошутил, чувствуя, что владыка недоволен,
– - Я вам хлопот наделаю!
Владыка еще больше нахмурился.
Он резко повернулся и пошел к выходу. Благочинный с протодьяконом кинулись вперед, распахнули двери. В дверях владыка остановился, еще раз окинул священника смеющимся взглядом.