Деревня восьми могил

Екомидзо Сэйси

– Н-да… Ну откуда Тацуя знает, что говорила в бреду Харуё? Я права, Тацуя? Эй, Котакэ-сан, налей мальчику чаю.

– Да-да, сейчас. Пожалуйста, Тацуя, пей. Не обещаю, что он из лучших сортов…

Я молча переводил взгляд с одной старухи на другую. Лица, я бы сказал, придурковатые. Сейчас же они глаз не отрывали от чашки с чаем в моих руках. В душу снова проник необъяснимый страх.

Я вспомнил рассказ Харуё. Может быть, тогда, двадцать шесть лет назад, эти бабушки с бессмысленными глазами таким же образом опаивали своим зельем отца,

в конце концов доведя его до гибели? Во мне крепло ощущение, что передо мной не согбенные годами старушки, а злые духи.

– Ну что же ты, Тацуя? Котакэ-сан так старалась. Пей, пока совсем не остыл.

Я снова был, что называется, загнан в угол. Дрожащими руками взял чашку с чаем и поднес ее к губам, стараясь, чтобы не слышно было, как зубы стучат о край чашки, зажмурился и, в душе молясь богам, одним глотком выпил содержимое. Как и в прошлый раз, чай будто обжег мне язык…

– Вот и молодец, выпил! Еще раз спасибо тебе за труды, Тацуя. Теперь возвращайся в свою комнату и ложись отдыхать.

Бабушки, переглянувшись, заулыбались, что-то прошамкали мне на прощание, но я их уже не слышал. Нетвердо держась на ногах, я вышел из их комнаты.

Чудовище в пещере

После второго чаепития у бабушек я уже не испытывал такого страха. В этот раз цели и Коумэ-сама, и Котакэ-сама были мне достаточно ясны.

Их, несомненно, тревожило то, что говорила в бреду сестра Харуё.

Несмотря на солидный возраст, бабушкам нельзя было отказать в хитрости и ловкости. Поняв, что Харуё была в молельне, они сегодня ночью обязательно спустятся туда, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Я мог стать им помехой, если бы не заснул вовремя. Я не сомневался, что они напоили меня чаем со снотворным.

Что ж, пойду навстречу их желаниям и буду спать. Тем более что треволнения последних дней действительно измотали меня. Организм настойчиво требовал сна. Так что, пожалуйста, Коумэ-сама и Котакэ-сама, осматривайте потайной ход, молельню и прочее, сколько душе угодно.

Я пошел к себе, выключил свет и плюхнулся в приготовленную Осимой постель. Но видно, если на душе тревога, никакие снотворные не помогут. Я вроде бы ничего и не ждал – а вот поди ж ты! – лежал и думал: «Вот сейчас, вот сейчас появятся бабушки». Ни намека на сон!

Более часа я ворочался в постели и все-таки дождался. Со стороны длинного коридора послышались осторожные шаги, потом в комнату прокрались Коумэ и Котакэ с подсвечниками в руках. Я, конечно, сделал вид, будто крепко сплю.

Бабушки поднесли горящую свечу к моему лицу.

– Спит Тацуя. Крепко спит. Не о чем беспокоиться, Котакэ-сан.

– И в самом деле. Когда я уговаривала его выпить чаю, у него было такое лицо… Я даже испугалась, что он что-то заподозрил… Так, кажется, для него достаточно дозы, которую мы ему всыпали.

– Да, вполне. Вряд ли он проснется до нашего возвращения.

– Ну что, Коумэ-сан, самое время идти.

– Да-да.

Коумэ и Котакэ выскользнули из моей комнаты,

на оконном стекле мелькнули их отражения, и прошли в кладовую. Вскоре послышался стук открывающегося и закрывающегося сундука, после чего все затихло.

Я, продолжая лежать, глубоко вздохнул, Как мне поступить? Так и ждать в постели возвращения старушек? А может быть, лучше последовать за ними? По некотором размышлении я решил, что лучше ждать их тут. Ведь и так понятно, куда они пошли и я там практически все знаю. И зачем пошли, знаю: удостовериться, что с их «Буддой» ничего не случилось. Нет смысла идти за ними.

Итак, я остался в постели дожидаться возвращения Коумэ и Котакэ. Но впоследствии пожалел, что не пошел вслед за бабками, потому что моя лень обернулась немалой бедой. Пойди я с ними, беды могло и не случиться.

Но… Чего толочь воду в ступе? Кто мог предположить, что бабушек подстерегала беда? Что случилось, то случилось, – на все воля богов, и я верил, что они простят мою леность.

Постепенно тревога рассеялась, снотворное начало действовать, я задремал, а вскоре сон совсем сморил меня. Поэтому мне трудно было судить, сколько времени прошло с момента, когда старухи спустились в подземный ход.

Неожиданно я услышал крик одной из старух и почувствовал, как она трясет меня, пытаясь разбудить. Я и на сей раз не понял, была ли то Коумэ или Котакэ. Встревоженный вид старухи окончательно прогнал сон.

– Бабушка, что-нибудь случилось? – Я резко привстал на постели, глядя на искаженное ужасом лицо бабки.

Забыл сказать, что, войдя в комнату, она, видимо, включила свет, потому что, когда я раскрыл глаза, было светло.

Старушка с обезьяньей мордочкой пыталась что-то сказать, но язык не повиновался ей, она не могла выдавить из себя ни слова. Я обратил внимание на то, что к одежде прилипли куски грязи, а местами висят вырванные клоки.

Неспроста все это… Я почувствовал свинцовую тяжесть внизу живота.

– Бабушка! Бабушка! Что же все-таки случилось? А вторая бабушка где? Что с ней?

– О-о… о-о… Коумэ-сама… Коумэ-сама…

– Так что же? Что с ней?

– Кто-то… утащил… ее… Ой,Тацуя! Тацуя! Божество ожило… Как это страшно! Божество ожило и задвигалось. Тацуя, дорогой! Пойдем скорее!.. Спаси Коумэ-сан! А не то ее утащат куда-нибудь и, возможно, убьют. Иди скорее! Поторопись!! Спаси Коумэ-сама! – И старуха зарыдала как ребенок.

Я сжал ее плечо:

– Бабушка! Бабушка! Бабушка Котакэ! Расскажите толком, что происходит? Я почти ничего не понял из вашего рассказа. Успокойтесь и расскажите все по порядку!

Но куда там! Она зарыдала еще громче. Я не знал, как к ней подступиться, как успокоить ее. Глубокие старухи в подобном состоянии хуже малых детей. Я в растерянности смотрел на рыдающую Котакэ. Неожиданно рыдания прекратились, и она заговорила, но так быстро и невнятно, что я с трудом понимал ее. В конце концов мне все же удалось составить представление о случившемся.