Деревня восьми могил
Шрифт:
Некто уволок плачущую, взывающую о помощи несчастную старушку в мрак бездонной пещеры… У меня от этой страшной картины кровь застыла в жилах, задрожали колени, язык прилип к нёбу.
Утрата золота
Я снова зажег фонарь, и вместе с Норико мы обошли и осмотрели место, именуемое «Обезьяньим креслом».
Так и есть. На влажной земле остались беспорядочные следы, по которым понятно было, что кого-то тащили по земле в темную глубину пещеры.
Коумэ в руках преступника – кто бы он ни был – подобна воробышку в
– И что, Нотт-тян, женщина совсем перестала взывать о помощи? Или крики издалека не доносились?
– Точно не могу сказать. Но крики эти до сих пор звучат в ушах… И наверное, долго не оставят меня…
От жутких воспоминаний Норико передернуло.
Я поднял фонарь и еще раз внимательно оглядел место, где мы находились, – это было довольно широкое пространство, можно даже назвать его площадкой. Видимо, далее лабиринт еще более запутан.
– Тацуя, давай пойдем туда дальше!
– А ты не боишься?
– Нет. Если ты рядом. – Норико сверкнула белозубой улыбкой.
Норико родилась недоношенной, на месяц раньше срока, и потому физически была слаба. Но сколько в этом хрупком теле мужества! Хотя, может быть, это не совсем так. Возможно, любовь и доверие ко мне порождали и необычайное мужество, и неиссякаемый оптимизм. Если рядом любимый человек, никакие опасности не страшны. К тому же, как я уже отмечал, Норико была сущим ребенком, чистым, простодушным.
– Да, пожалуй, пойдем дальше, только сначала получше осмотримся тут.
Слова Котакэ об ожившем и задвигавшемся «Будде» запали мне в душу. Надо выяснить, в чем тут дело. Я направил свет фонаря вверх. Да, так и есть. Жутковатый «самурай в доспехах» по-прежнему сидел на каменном ковчеге и из-под забрала шлема грозно взирал вниз восковыми глазами, но его расположение, если сравнить с прежним, хорошо запомнившимся мне, несколько изменилось. Следовательно, кто-то отодвигал труп в сторону, снимал крышку.
И тут я с ужасом вспомнил, что оставил внутри золотые монеты. Сохранились ли они там?
– Нотт-тян, подожди меня немного, я должен заглянуть в ковчег.
Я влез наверх, передвинул труп, снял с ковчега крышку и приступил к изучению его содержимого. И сразу же покрылся противным липким потом: внутри золотых монет не было.
Кто-то все-таки обнаружил золото и стащил его. Ужас! Я почувствовал не только отчаяние, но и злость на самого себя. Почему?! Почему я не унес монеты? Почему мне пришла в голову нелепая мысль оставить их на месте?
Одна монета весит около сорока трех моммэ [36] , чистого золота в ней приблизительно восемьдесят процентов, то есть не менее тридцати моммэ.
Сейчас цена одного моммэ золота – две тысячи иен, иными словами, одна монета может стоить шестьдесят четыре тысячи иен. Следовательно, я потерял около двухсот тысяч иен. Целое состояние! Мне было так жаль потерянных денег, что я скрежетал зубами, не в силах сдержать себя.
Но важнее другое: эти пропавшие золотые монеты – вернейшее свидетельство того, что где-то в этих пещерах скрыто несметное богатство. Не пришло ли это в голову и тому, кто украл
36
Моммэ – старинная мера веса, 3,75 г. То есть одна монета весит 161–165 г, а чистого золота в ней – 120 г.
Ах, ну почему же я не спрятал золото в безопасном месте?!
– Что-то не так, Тацуя? Нашел что-то?
Восклицание Норико вернуло меня к действительности.
– Да нет… Ничего интересного.
Я вытер пот со лба, опустил на ковчег крышку, подвинул на прежнее место «самурая в доспехах» и спрыгнул на землю.
– Что с тобой? Ты такой бледный…
Еще бы нет! Я испытывал такое отчаяние, будто лишился руки.
– Ничего-ничего, все в порядке. – Этой фразой я пытался успокоить в первую очередь себя самого. – Этот тип, Нотт-тян, прятался за спиной «самурая в доспехах». В это время ничего не подозревающие Коумэ-сама и Котакэ-сама подошли к объекту своего почитания. Когда они закончили молиться, неожиданно сверху спрыгнул человек, схватил Коумэ-сама и скрылся в глубине пещеры.
– Какой ужас! – В испуге Норико широко раскрыла глаза. – Но зачем бабушки пришли в такое место?
– Ну… Есть у них для этого причины…
– И кто этот негодяй, утащивший бабушку Коумэ? И что он собирался с ней делать?
А! Кажется, мне все ясно.
В Деревне восьми могил есть человек, претворяющий в жизнь бредовый план: объединяя людей в пары по тем или иным признакам, одного из такой пары он убивает. Разве Коумэ-сама и Котакэ-сама не составляют такую идеальную пару? А толчок всему этому безумию дала молния, поразившая одну из криптомерий-близнецов.
Бабушки носили имена именно этих криптомерий: Коумэ и Котакэ. Разве не логично будет предположить, что одна из них станет сегодня вечером очередной жертвой?
Я почувствовал, как мое тело покрывается гусиной кожей. Представить себе в руках убийцы маленькую, как мартышка, беззащитную старушку… Для этого монстра убить ее проще простого, все равно что ветхую тряпку разорвать.
– Пойдем, Тацуя! Нельзя же бросать в беде бабушку. Ну давай, пойдем искать.
Интересно, всем ли женщинам свойственно в критической ситуации подобное мужество? Что касается Норико, то она оказалась стократ отважнее меня. Благодаря ей я наконец собрался с духом:
– Что ж, пойдем.
Тем не менее я долго колебался, прежде чем сделать первый шаг, собственно говоря, мы оба пребывали в полной растерянности. И неспроста: кроме дорожки, по которой мы шли к этой площадке, в глубь подземелья вели еще три дорожки, и мы никак не могли решить, по какой лучше идти. Внимательно изучали схему, искали следы, которые могли бы указать, куда потащили старушку. Но никаких следов найти не удавалось. Может быть, убийца вовсе не волок ее по земле, может, он нес ее на спине или взял в охапку? Коумэ настолько миниатюрна и так усохла, что нести ее никакого труда не составляло.