Держава богов
Шрифт:
Он огляделся, кривясь при виде старого дотлевающего тряпья.
«Скверная комната для оскверненного бога», – подумалось мне.
– А мне тут нравится. И вообще, я слишком устал, чтобы идти куда-то еще. Так что идите-ка вы вон. Мне отдохнуть надо.
Шахар направилась к отверстию в полу, но Дека уходить не торопился.
– Пойдем с нами, – предложил он. – Перекусишь, вымоешься. У меня в новых покоях и диван есть!
Я поднял на него взгляд и оценил смелость этой попытки. Я только что в пух и прах разнес его детские мечты, а он даже после этого пытался быть мне другом,
«А ведь это ты меня покалечил, несравненный Дека…»
Я криво улыбнулся, и он нахмурился.
– Со мной все будет в порядке, – пообещал я. – Давайте идите. Лучше нам подготовиться к встрече с вашей матерью поутру!
И они скрылись под полом.
Когда в день-камне затянулось отверстие, я улегся и свернулся калачиком. Попытаюсь уснуть, пусть даже к утру на мне живого места не останется. Но стоило мне закрыть глаза, как я понял, что уже не один.
– Ты уже боишься меня? – спросила Йейнэ.
Я открыл глаза, приподнялся и сел. Она сидела, скрестив ноги, в моем старом гнезде. Опрятная, как всегда, и прекрасная даже среди тряпья. Правда, что касается этих тряпок, то они вовсе не выглядели истлевшими. К серым лохмотьям на глазах возвращались яркие краски, я слышал, как потихоньку шуршали волокна, снова делаясь прочными и упругими. Я увидел, как по бедру Йейнэ проползла вереница еле различимых пылевых клещей. Она собиралась куда-то их перенести. А может, попросту убивала. С Йейнэ никогда не знаешь заранее.
Я ничего не ответил, и она вздохнула:
– Меня очень мало заботит могущество смертных, Сиэй. Вот если они наберут силу и возьмутся нам угрожать, тогда я с ними и разберусь. А пока… – Она пожала плечами. – Пока, может, оно и хорошо, что у них есть подобная магия. Возможно, как раз в этом они и нуждаются? В собственной силе, чтобы перестать завидовать нашей.
– Только Нахе не говори, – прошептал я.
Услышав это, она посерьезнела и замолчала.
– Раньше, когда мы оставались одни, ты всегда подходил обнять меня… – сказала она, помолчав.
Я отвел глаза. Мне и сейчас этого хотелось. Но…
– Сиэй, – с укором и обидой сказала она.
Я очень сильно любил ее и не хотел допустить, чтобы она решила, будто с ней что-то не так. Я вздохнул, поднялся и перешел к гнезду. Забраться в него значило оживить прошлое, и я чуть помедлил, охваченный непрошеными воспоминаниями. Вот безлунной ночью – единственное время суток, когда до нас не могли добраться ни Арамери, ни Итемпас, – я обнимаю Наху, горько плачущего по Троим, какими они были когда-то. Несчетные часы, что я провел, создавая орбиты для своего планетария и полируя трофейные кости Арамери. Как я скрипел зубами, когда очередной капитан стражи – в отличие от Гнева, чистокровный и очень жестокий – велел мне кувыркаться… (В итоге я заполучил и его косточки, но из них не вышло таких славных игрушек, как я надеялся, и я их просто выбросил с Пирса.)
А теперь рядом со мной была Йейнэ, чье присутствие выжигало все скверное, а доброе заставляло сиять. Мне безумно хотелось обнять ее, но я знал, чем это кончится, и не мог взять в толк, почему не понимает она. Она еще так молода…
Она недоуменно нахмурилась
Однако обязательно наступает момент, когда знакомое делается чужим. И это обязательно в какой-то мере присутствует между всякими двумя существами, любящими друг друга, как мы с ней. И черта настолько тонка… Я только что был ее малышом, и моя голова самым невинным образом покоилась у нее на груди. Потом я вдруг осознал себя мужчиной, одиноким, изголодавшимся, а ее маленькие груди были такими нежными, женственными, манящими…
Йейнэ едва ощутимо напряглась, но я ждал именно этого и сумел уловить. Я с долгим вздохом выпрямился и разжал руки. А когда встретил ее встревоженный и неуверенный взгляд, отвернулся. Я все-таки не полный мерзавец. Ради нее я был готов остаться мальчиком, в котором она нуждалась, а не мужчиной, в которого успел превратиться.
К моему удивлению, она поймала мой подбородок и заставила снова на себя посмотреть.
– Дело не только в том, что ты стал смертным. И не только в твоем стремлении защитить этих детей.
– Я человечество хочу защитить. Если Наха обнаружит, на что эти двое способны…
Йейнэ покачала головой и заодно тряхнула мою, не позволяя себя отвлечь. Потом так пристально вгляделась в мое лицо, что я снова ощутил страх. Йейнэ – не Энефа, но…
– Ты же был близок с Нахадотом и множеством своих родственников, – сказала она, и ее неприятие этого факта промчалось по моей коже, точно полчища удирающих клещей. Она пыталась побороть отвращение, но не могла с ним совладать. – Я знаю, у божественного народа все по-другому…
О, была бы она хоть чуточку старше. Всего несколько столетий приглушили бы ее воспоминания о смертной жизни с ее предпочтениями и запретами. Как жаль, что я не увижу ее превращения в истинную богиню…
– Я был и с Энефой, – тихо проговорил я и не сразу отважился поднять на нее глаза. – Ну… это происходило редко. Большей частью, когда Итемпас с Нахадотом куда-нибудь вместе отправлялись. Когда она нуждалась во мне…
И, поскольку такой случай больше уже не представится, я поднял на нее взгляд и дал ей увидеть правду. «Может, со временем я и тебе бы понадобился. Ты сильнее Нахи и Темпы, но и тебе не справиться с одиночеством. А я тебя с самого начала любил…»
Надо отдать ей должное – она не отшатнулась, и за это я полюбил ее еще крепче. Однако у нее вырвался вздох.
– Бывало, мне хотелось своих детей, – поведала она и провела по моей щеке шершавыми костяшками пальцев. Я прижался к ее руке, закрывая глаза. – С таким количеством сердитых и несчастных приемных детей кажется глупым создавать излишние сложности. А еще… – Я почувствовал, что она улыбалась: точно звездный свет излился на мою кожу. – Ты мой сын, Сиэй, и это бессмыслица. Мне бы дочерью твоей быть полагалось, но… Словом, вот как я себя чувствую.