Держава (том второй)
Шрифт:
Рядом с ним стояли управляющий морским министерством вице–адмирал Авелан, начальник главного морского штаба контр–адмирал Рожественский, главный командир Кронштадского порта Бирилёв, петербургский губернатор шталмейстер Зиновьев, губернский предводитель дворянства Гудович и ещё много генералов и адмиралов.
Руководил встречей великий князь генерал–адмирал Алексей Александрович.
Напуганные таким количеством начальства, моряки, выходя из вагонов, быстро строились.
— В бою легче было, — поделился общей для героев мыслью артиллерист Бондаренко, держа в ладони поводок с Кирюшкой.
Пёс,
«В строю да с собакой… Вот бы я ему всыпал по первое число, попадись мне в другое время, — вспыхнул гневом великий князь. — Собак ещё генерал–адмирал не приветствовал».
Строй прошёл под возведённой на перроне триумфальной аркой, украшенной государственным гербом, якорями, флагами и георгиевскими ленточками. Под грохот оркестров моряки двинулись по Невскому проспекту к Зимнему дворцу.
— Видишь, Кирюшка, как тебя встречают? — шмыгал носом Бондаренко, проходя мимо кричащих «Ура» толп народа, с трудом сдерживаемых шеренгой солдат.
Из окон, с балконов и крыш на моряков сыпалось целое море цветов.
Кирюшка вводил толпу просто в экстаз.
«Эта собачка с ними была», — слышал артиллерист крики из толпы.
Через арку Главного штаба, под командой Руднева и офицеров, моряки вышли на площадь у Зимнего дворца, где выстроились напротив царского подъезда.
На правом фланге стояли великий князь Алексей Александрович и управляющий морским министерством Авелан. На левом — Бондаренко и Кирюшка.
Император Николай, в морской форме капитана первого ранга, принял рапорт своего дяди и вместе с ним стал обходить строй и здороваться с моряками.
«Опять этот чёрт с собачкой», — заскрипел зубами генерал–адъютант.
Но императора Кирюшка привёл в какой–то неописуемый детский восторг.
Пёсик своим собачьим сердцем понял, что это добрый человек и, выйдя из строя, лизнул царя в руку, ободряюще помахав при этом хвостом.
У артиллериста от такого панибратства обмякли ноги, и он чуть не грохнулся в обморок. Заикаясь, чтоб оправдать Кирюшку, под грозным взглядом генерал–адмирала залепетал:
— Ваше величество… Весь бой рядом со мной был…
Император, нарушив все мыслимые и немыслимые правила парада и смотра, присел, ласково погладив пса, и тоже зашмыгал носом, расчувствовавшись, будто был простым человеком.
Моряки, видя это, с трудом сдерживали слёзы, думая, прикажи им этот невысокий капитан умереть… Умерли бы без раздумий…
«Почему иногда не вдохновляющее слово, а простой обыденный жест может иметь такое значение для русского человека?» — подумал стоящий неподалёку Рубанов.
В Георгиевский зал, где состоялось богослужение, Кирюшку не пустили, но зато он, наевшись до отвала, дрых под столом в Николаевском зале, где пировали нижние чины российского морского флота.
Офицеры «Варяга» и «Корейца», а также император с высшими чинами, сидели за столами в Концертном зале.
Здесь Николай объявил об учреждении медали в память о бое при Чемульпо и вышел к морякам, где обратился к ним с речью:
— Я счастлив, братцы, видеть вас всех здоровыми и благополучно вернувшимися. Многие из вас своей кровью занесли в летопись нашего флота дело, достойное подвигов ваших предков,
— Ур–ра! — закричали после речи царя матросы.
«За нашего императора и за Россию, отдам жизнь без остатка», — вместе со всеми кричал «ура» Бондаренко, и вдруг оркестр заиграл «Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг».
— Пощады никто не желает.., — подхватил многоголосый хор.
«Господи, — мысленно перекрестился артиллерист, — как они могли услышать мою песню во время боя? Или душа России проникла тогда в мою душу?»
«Да, они герои, — слушая песню, думал Рубанов. — Даже более герои чем мы в русско–турецкую войну… Но я мечтаю, чтоб больше не было таких встреч, а мои сыновья просто вернулись живыми», — чокнулся бокалом с Авеланом и выпил шампанское.
____________________________________________
Командующий Восточным отрядом шестидесятилетний генерал–лейтенант Засулич сидел на совещании, хмуро разглядывая четырёх из семи генералов отряда.
«Трое прибыть не сумели, — глянул на карту. — Да на этой гористой местности чёрт ногу сломит, не то, что генерал», — вздохнул он, на секунду устало прикрыв глаза набрякшими веками:
— Доложите обстановку, господин полковник, — обратился к своему начальнику штаба Орановскому.
Ваше превосходительство, — поднявшись, чуть склонил голову в сторону командующего полковник, даже не поглядев на четырёх присутствующих генералов. — Диспозиция такова: На участке Саходзы—Тюренчен мы располагаем 18175 штыками, 2320 саблями, 8 пулемётами и 62 орудиями. Наш правый фланг обеспечивает море, левый — приток Ялу реку Айхо. На правом фланге находится Забайкальская казачья бригада генерала Мищенко, — наконец удостоил взглядом присутствующего здесь военачальника. — Согласно его докладу, за время наблюдения за японцами на левом берегу реки Ялу, на нас движется 1-ая японская армия генерала Куроки. Скорее всего, переправляться они будут у Саходзы, где мы сейчас находимся и располагаем основные силы — шесть пехотных полков под непосредственным командованием его превосходительства генерал–лейтенанта Засулича, — вновь коротко кивнул в сторону командующего. — Тюренчен прикрывают четыре полка генерал–майора Кашталинского, начальника 3-й восточно–сибирской стрелковой дивизии. Левый фланг прикрывает река Айхо. За ней располагается сводный отряд полковника Лечицкого. Еще левее — кавалерия подполковника Мадритова. Пока нет сведений, занята ли нами высота 156 у места впадения Айхо в Ялу. Так называемый «Тигровый холм».
— Наша задача заключается в следующем, — плавно махнул рукой своему начальнику штаба Засулич, предлагая садиться. — Во–первых, пользуясь гористой местностью, затруднить переход противнику через Ялу, и дальнейшее наступление его через Феншулийский горный хребет. Во–вторых. Согласно указанию Куропаткина, всеми мерами стремиться избегать решительного боя с превосходным в силах противником, и не допустить подвергнуть себя поражению. Цель — отход на главные позиции нашей армии. А это 150–180 вёрст.