Держи меня крепче
Шрифт:
Наконец, когда ванна была наполнена, после того, как папуля под гогот Сени прочел лекцию об использовании щедро предоставленных им личных коробочек, бутылечков и баночек мне было разрешено войти. Глава семейства, избавившись от меня, навострил свои пушистые «лыжи» на кухню доготавливать завтрак и утащил с собой отчаянно вырывающегося племяшку.
Попав в ванную комнату, первым делом я имела честь лицезреть себя в зеркале и ужаснулась. Нет, я, конечно, знала, что все плохо, но и заподозрить не могла даже, что настолько…
Под правым глазом семафорит всеми оттенками цвета «фазана» результат пламенного поцелуя области глаза с ручкой смесителя,
Последовав совету папы, я обмазалась разными кремами, напутав назначение каждого из них (а вот не надо писать не по-русски), и, расслабившись, отмокала в ванной, скрестив пальцы, чтобы моего кавалера никто не обнаружил.
Все же теплая вода – это нереально крутая вещь. Мне кажется, я зарядилась энергией еще на полстолетия вперед. И вылезать не хотела вообще. Но пришлось. Так что я собралась духом и вытащила свое разомлевшее тело из остывающей воды, волосы феном сушить не стала – люблю когда они сохнут естественно (хотя папуля все-таки молодец, что выделил ему местечко в нашем косметическом царстве), зато нашла на полке пудру и тоналку, при помощи которых смело замазала уродливые следы моей неуклюжести, или говоря языком папика «неваляшничества». Схваченная мной одежда оказалась тем самым сониным подарком: хип-хопперские джинсы и розовая (или у меня паранойя, или он все-таки меня преследует, я имею в виду этот цвет) майка, которые я, постирав и высушив несколько дней назад, бросила около кровати в надежде когда-нибудь погладить, да так и забыла.
Вскоре, полностью готовая к труду и обороне, а переводя на зык собственной ситуации – ко лжи и скрытничеству, я поперлась в свою комнату и, зайдя внутрь, шепотом прошипела:
– Эй, ты как? – ответа не последовало. Я повторила попытку: – Артем, ты здесь? Ты уснул что ли? – я заглянула под кровать, но оттуда на меня взирала темнота и пустота, обожающие тусить вместе и частенько зовущие с собой и молодежь.
С перемежающимися тихими, но истерическими воплями: «О боже, куда ты подевался?» «Да хоть бы ты провалился!« – я перерыла все укромные уголки комнаты и направилась на всех парах дальше исследовать квартиру на наличие моего личного гамадрила.
А если его обнаружили родственники?.. О нет! В голове мгновенно всплыли строчки известной песенки:
«Твой папа оторвет мне башку,
А после и тебе оторвет.
Но мы с тобой готовы к прыжку,
И, значит, твой старик подождет…"41
Д-а-а… Мой папка способен оторвать башку, только если его назвать стариком. А вот что он сделает с Шериком за то, что тот продрых (хотя и не факт, что только дрых) всю ночь в спальне дочки, я даже не знаю… Ну, может словом дурным обзовет и за дверь выставит… Он же у меня пацифист!
Но опасаться все же стоит… Мало ли, а вдруг он срочно решит переквалифицироваться в профессионально
Это, конечно, фантазии, но все равно страхово.
Я обшарила зал и коридор, остановившись около кухни, откуда доносилось веселое шкварчание и добродушный треп, папаня, наверное, Сеньке рассказывает про свой первый архитекторский проект, с которым возится уже несколько недель и все никак не может нарадоваться, что, наконец, может заниматься конкретно своей любимой архитектурой.
Решив убедиться, что моего горе-мужа там нет, я влетела на кухню и так и застыла стоя на одной ноге и с раскрытой пастью.
Просто увиденное зрелище меня сильно впечатлило. Да так, что я чуть не грохнулась, распластавшись на полу коровьей лепешкой.
Благодаря своему неожиданному появлению я имела возможность заценить суперский финт – крепкая рука повара тряхнула сковородку, блин с нее взметнулся вверх где-то на метр, совершил первый и последний в жизни пируэт (Волочкова отдыхает, а Цискаридзе нервно дымоганит в сторонке ментоловыми супер слим) и ровнехонько плюхнулся на место. Крепкой рукой оказалась рука Шера, который вальяжно оперся бедром о плиту и меня не видел, чувствуя себя суперзвездой на Красной дорожке, так как уже нашел своего зрителя в лице малолетнего шкета с необычайным блеском в глазах снимавшего того на камеру. Создавалось ощущение, что облаченный в фартук (!) Артем пытается строить из себя старшего брата.
Я, было, хотела умилиться и растечься липкой лужей на паркете, но вовремя спохватилась и вспомнила об оторванных башках и громким шепотом привлекла всеобщее внимание мужских особей:
– Артем! – парень вздрогнул от неожиданности и чуть не разлил тесто для блинчиков на плиту. – Я же тебя просила не вылезать! A ты… ты вылез! И, мало того, ты х-хозяйничаешь!
– Я готовлю… – отозвался новоявленный кулинарный гений, не воодушевившись моим примером и не переходя на шепот.
Я шикнула на него, а одновременно со мной:
– …завтрак любви! – радостно перебил Артема Сеня.
Мы с муженьком прожгли приколиста убийственным взглядом (ага, одним на двоих, так как оба наших идентичных взора составили прекрасный тандемчик). Но тот ни фига не смутился, лишь залихватски подмигнул и улыбнулся, тряхнув своей рыжей головой. Нет, ну как можно на него сердиться?..
Кажется, это тоже мы с Шером поняли одновременно, потому что моя половинка передумала сердиться синхронно со мной.
– Я готовлю себе пожрать, – безапелляционно заявил он, завидев с каким голодным взглядом я поглядываю на еду. У меня и желудок заурчал, требуя пищи.
Так, стоп. Какая еда? Где все люди, проживающие в этой квартире?!
Я выбежала из кухни и совершила марш-бросок по всем комнатам, в результате которого выяснила, что папы, Егора и Сони дома не было, дядя Максим храпел попой к верху (кажется, чтобы успокоить нервы после вчерашнего ночного происшествия, он принял на грудь и теперь проспит до ночи), а Стас сидел за компом и маньячно пялился на экран, не слыша звуков из вне.
– Где все? И почему он все-таки здесь? – я вернулась в царство Еды и плюхнулась к Сеньке, подвинув того к окну. Тот заявил, что здесь идеальное место для видеосъёмки и я сама должна сеть там, куда хочу его усадить. Я решила не возбухать, зная, что если этому сорванцу и взбредет что в голову, то это надолго. Кажется, из этих же соображений родители не могли лишить младшего ребенка камеры. Хотя, возможно, все намного глубже, ведь у него на каждого из нас имеется обличительный компроматик.