Держи меня, Земля!
Шрифт:
— Ну, мы вместе учились, и Степан её намного дольше меня знает. Они то ли в первом классе, то ли во втором в школе даже за одной партой сидели. А потом Степан переехал в другой район. И вот уже в универе встретились снова.
— Значит, с тобой или без тебя, они всё равно друзья?
— Ты это к чему? — подозрительно посмотрел на неё Кирилл.
— Просто у него в машине тоже огрызок яблока валялся. Совсем свежий.
— Странно, что только огрызок. Стёпа вообще любитель жрать и бросать мусор,
— В пассажирской двери? — улыбнулась Лера, но не стала настаивать.
Хотя точно знала, что именно жена Кирилла ела в Бентли яблоки и буквально перед тем, как они туда сели. Лера видела, что Кирилл нахмурился, но сейчас её интересовали куда более насущные вопросы, чем отношения его друга и его жены.
— Если я подарю деду бутылку вина, будет нормально?
— Лер, да не надо ему ничего дарить, — отмахнулся Кирилл и положил свою руку ей на бедро, двигаясь между ног туда, где погорячее.
— Но вино он пьёт? — напряглась Лера, перехватив его пальцы. — Хочешь остановиться?
— Здесь, к сожалению, нельзя, — оглянулся он с досадой на ограждения шоссе и улыбнулся. — Но я надеюсь, мы у деда найдём где-нибудь укромный уголок.
— Ты не ответил про вино.
— А, да. Пьёт. Ладно, достану бутылку. Я там хамон ещё захватил, чоризо, оливки маринованные. Посидим.
— Михаил Васильевич? — переспросила Лера шёпотом, выходя из машины у красивого двухэтажного коттеджа.
— И Валентина Дмитриевна, — так же тихо напомнил Кирилл.
Лера ни за что не дала бы этому жилистому сухопарому дедку семьдесят девять лет. Да и особо больным он не выглядел. Сидя за столом в просторной столовой с видом на ухоженный и уже по-осеннему пожелтевший сад, Михаил Васильевич шутил, что хочет дожить до своих восьмидесяти во что бы то ни стало.
— Я хочу получить положенные мне государством пять тысяч, — смеялся он, обнажая красивые искусственные зубы и изучая Леру сквозь прищур пытливых серых глаз.
И взгляд у него был тёплый. И сидели они довольно тепло. Открыли сначала испанское вино, потом Валентина Дмитриевна принесла бутылку другого сухого красного, кажется, Бордо — Лера не понимала, что написано на этикетке.
Женщине Лера тоже не дала бы шестьдесят, но её возраст, как ни странно, выдавало то, что должно было его скрыть — пластическая операция. Может, и не одна. Но именно на хирургию грешила Лера, когда видела эту натянутую улыбку на каком-то удивительно неприятном, фальшиво приветливом лице.
— Это вы в поездке купили? — спросила она, глядя на Лерину шею, когда Лера кинулась помочь ей с нарезкой.
— Да, — кивнула Лера, точно не зная, где на самом деле купил подвеску Кирилл, и едва сдержалась, чтобы не поправить бриллиант.
Ей вообще казалась такой ненадёжной эта леска, что Лера всё время пыталась украшение
— Вижу не больше карата. Наверно, тысяч восемьдесят, если на наши деньги.
— Я не знаю, — ужаснулась Лера цифре. Ничего себе «мелочи». И смутилась: — Это подарок.
— Даже так, — хмыкнула женщина. — Умеют же некоторые.
Лера с негодованием подняла на неё глаза, но та уже повернулась к окликнувшему её мужу.
— Валя, сходи-ка за огурцами в теплицу.
— У вас до сих пор не отошли огурцы? — удивилась Лера, ставя на стол тарелку. Она хотела развернуться и сходить за следующей, но Кирилл остановил её за руку.
— Без тебя разберётся, — улыбнулся он, усаживая Леру на коленку.
— И укропчика не забудь, — крикнул дед в спину засуетившейся к выходу женщины, а потом повернулся к Лере. — Так отапливаемая ж теплица. Они там до самых холодов плодоносят. А Вальку ты шибко не слушай. Она та ещё язва.
— Да мы вроде особо и не говорили, — всё же потянулась Лера рукой к шее.
— А-а-а, цацку увидела, — хмыкнул дед. — Это она эксперт у меня, по драгоценностям. А ты, я смотрю, не носишь. Или не любишь?
— И не разбираюсь, — вздохнула Лера, посмотрев на свободный от обручального кольца палец. Кольцо она стыдливо сняла ещё в самолёте перед Москвой. В тот момент, когда окончательно решилась.
— Да и правильно, — словно не заметил её взгляда Михаил Васильевич. — Зинаида моя тоже ничего не носила. Хоть я ей столько всего дарил. А она всё складывала в шкатулку: «Для богатства».
Дед вздохнул.
— Ну, чего сидишь? Лей! — кивнул он внуку и поднял уже наполненный бокал. — Ну, давай, милая, за вас с Кирюхой. Он хоть и шалопай, а своего не упустит. Так что ты его держись, не бойся. Парень он серьёзный, правильный, надёжный. Сказал — сделает, но и против течения не попрёт.
— Дед, — укоризненно посмотрел на него Кирилл.
— Не, дедкай, — осадил его старик и протянул Лере бокал. — Давай, красавица, за тебя!
В гостях они неожиданно задержались дольше, чем рассчитывали.
Раскрасневшийся от вина, с проступившими на щеках тонкими красными жилками, Михаил Васильевич повёл Леру по своим владениям, когда закатное солнце уже заглянуло в сад.
Жену он отослал с очередным поручением, от Кирилла просто отмахнулся, давая понять, чтобы тот им не мешал, и, показывая Лере колоновидные яблони, свои любимицы, и срывая с ветки чудом сохранившуюся позднюю грушу, ненароком выспрашивал у Леры про её жизнь. Ненавязчиво, мягко поинтересовался мужем, пособолезновал смерти отца.