Держи меня, Земля!
Шрифт:
— Мам, — оборвала её Лера на полуслове. — Я не буду это с тобой обсуждать. Я озвучила тебе своё решение. И не надо меня отговаривать.
— Разобьёшь парню сердце ни за что, — открыла она дверь, выпуская детей. — Или у тебя есть уже кто?
Лера только усмехнулась в ответ, но промолчала. Улыбнулась Аньке, пославшей ей воздушный поцелуй, помахала рукой маленькой Вете. Спохватилась и, заткнув бутылку вина, успела опустить Ане в сумку.
— Дома допьёте. Пока, пока, — Лера помахала Милане в лифт.
Она
Гудок прошёл.
«Телефонный, не телефонный. Я скажу. И пусть он как-то свыкнется с этой мыслью до того, как приедет».
Но трубку никто так и не взял.
«Ладно, живи пока в счастливом неведении», — качнула головой Лера на везучесть мужа. Она злилась и первый раз по-настоящему обиделась на него и за оставленный бардак, и особенно за эту демонстративность, с которой он подчёркивал её место.
Лера тщетно попыталась ещё раз дозвониться, а потом набрала Виктора.
Договорились на завтра. И Лера даже обрадовалась, что поговорит с братом раньше, чем увидит Дашку. А ещё тому, что она, наученная горьким опытом смены часовых поясов, всё же оставила себе целые выходные на адаптацию.
К приходу гостя стол Лера накрыла в зале. Ну, как стол. Журнальный столик между креслами. Да и «накрыла» — громко сказано. Просто закуски, немного испанские, немного из местного магазинчика. Курица ещё томилась в духовке.
Витя принёс вино.
— Знаю, как дорого оно обходится, везти всё это стекло, — открыл он свою бутылку. — Так что оставь своё вино, пригодится.
— А ты был в Барселоне?
— Был, — разливая бордовую жидкость по бокалам, улыбнулся брат. Такой неожиданно интересный. Мужественно обветренный. Породистый, волевой, дорогой мужик.
Лера его не узнавала.
— Мы летали как-то со Светой и Дианкой. Когда отсюда ещё прямые чартеры ходили. Двенадцать часов в небе — то ещё удовольствие, скажу я тебе, — улыбнулся он.
Хорошо так улыбнулся. Не как роковой обольститель, хотя чуть скриви он уголок рта — и получится именно так. Но Леру он одарил тёплой, домашней улыбкой.
— За встречу, — предложил он.
— Я бы выпила за знакомство, — улыбнулась Лера. — У меня чувство, что я вижу тебя первый раз, а не знаю с детства.
— Я надеюсь, о детстве мы не будем говорить, — поморщился он, сделал глоток. — Тощий долговязый подросток. Прыщи, сальные волосы.
— Ну, я была не лучше в твоём возрасте. Гадкий утёнок. Сутулый, лупоглазый.
— Не скажи. Ты у нас всегда была красавица. И умница. Что такая редкость.
— Характер бы мне ещё покрепче, и цены бы такому сокровищу не было, — рассмеялась она.
— У тебя что-то случилось? — спросил Витя, когда вина в бутылке осталось на дне.
— Наверно,
— Говори. Я же вижу. Ты словно смертница перед последним заданием. Вроде и сдерживаешься, а какое-то нездоровое беспокойство есть. Глаза блестят, зрачки расширены, в руках всё время что-то теребишь.
— Ужас, какой ты страшный человек, — расправила Лера угол льняной салфетки и убрала руки. — Ничего от тебя не скроешь.
Брат молчал, пока в Лериной голове проносились факты его биографии. Чечня. Грозный. Боевики. Аргунское ущелье, если Лера ничего не напутала. Казалось, так давно это было. Радость, что он вернулся живым. Но, видимо, это остаётся внутри навсегда, когда смотришь в лицо смерти, как осталось оно в глубине непроницаемых Витиных глаз.
— Только сразу меня не осуждай, — вздохнула Лера и посмотрела прямо в его стальные глаза. — Я мужу изменила.
Ни один мускул не дрогнул на его лице, только взгляд стал неожиданно более заинтересованный. И Леру вдруг прорвало как плотину. Словно она получила слоновью дозу сыворотки правды и просто не могла больше держать в себе всё, о чём молчала шесть лет замужества. Кроме главного, конечно, того, что она не смогла бы сказать ни одному мужчине, хоть брату, хоть Кириллу.
Она всё говорила и говорила, и говорила. В их совместной с Артёмом жизни и без его сексуальных пристрастий хватало издевательств, морального унижения, запретов, ревности, даже пощёчин. И Лера видела, как играли на серьёзном лице брата желваки, когда он подливал ей вина.
Лера грустила, потом смеялась, потом рассказала ему про Кирилла. Рассказала всё-всё, не в силах, не в состоянии скрыть ничего. И наконец обессиленно выдохнула.
— Я знаю, нет мне прощения. Но что случилось, то уже случилось. В общем, от мужа я всё равно уйду. А там, что будет.
— Знаешь, в того, кто тебя осудит, я первый брошу камень, — ответил Витя и посмотрел на Леру пристально. — Не верю я только этому москвичу.
— Не веришь? — опешила Лера и засуетилась, подскочила, вспомнив. — Мне же его дед кольцо подарил. Представляешь?
— С сапфиром? — полезли на лоб глаза брата на протянутое украшение.
— Да ну, брось, — смущённо улыбнулась Лера. — Он сказал, оно дорого ему как память о жене, но стоит немного.
— Лер, я лет десять уже занимаюсь золотом и драгоценными камнями, — протянул Витя подарок назад. — Может, оно и бесценно, как память, но стоит тоже прилично. Хотя это неважно. Ты просто такая… — он покачал головой в поисках нужного слова, — к тебе словно грязь не пристаёт. И вокруг ты её не замечаешь. Поэтому я бы твоему Кириллу вот так безоглядно не доверял. Кольцо не кольцо. Дед не дед. Ты с мужем со своим шесть лет прожила, а что ты о нём знаешь?