Держи меня, Земля!
Шрифт:
— Я потерплю, — улыбнулся Артём, напоминая о себе.
— Нет, — отступила Лера и сделала ещё один шаг назад.
— Лер, ну ты что, обиделась что ли? — не придал он значения её протесту. Начал раздеваться, убирая одежду в шкаф. — Да прекрати ты. Что там твоя авария? Всё хорошо?
— Да, — смотрела на него Лера сверху вниз, пока он разувался.
— Ну я так и знал, что зря дёргалась, — он метнулся к ней быстрее, чем Лера успела отскочить. — Иди сюда.
Приподнял её над полом, прижимая к себе.
— Малыш, ну ты чего? — Артём целовал
— Артём! — Лера отскочила и поддёрнула на плечо рубашку, когда он, наконец, поставил её на пол. — Нам надо поговорить.
— Что за праздник? — он с любопытством рассматривал накрытый стол, игнорируя её слова. И уже отковырял грязными руками поджаристую корочку, чего Лера терпеть не могла, и он об этом прекрасно знал. Это стало последней каплей.
— Наш последний ужин вместе, — вздёрнула Лера подбородок и с вызовом посмотрела на меняющееся лицо мужа. Удивление.
— Что? — жевал он мясо.
— Я ухожу, Артём.
— Куда? — он проглотил, посмотрел на противень, но на счёт следующего куска передумал. С недоумением посмотрел на Леру. «Правда не понимал или прикидывался?»
— Ухожу от тебя.
Его лицо искривилось в усмешке.
— Серьёзно?
— Как никогда, — Лера опёрлась о стол обожжённым запястьем, вздрогнула от боли, развернула руку — посмотреть на повреждённую кожу.
Артём подвинул к себе табуретку, на которой только что сидела Анька, и тоже сел, даже не обратив внимания на то, как она подула на ожог.
— Ну-ка, ну-ка. А теперь подробнее, — заинтересованно посмотрел он на Леру снизу-вверх. Ему было плевать на её страдания. Что ж, тогда и ей на его — тоже.
— Я тебя больше не люблю, — тут же услужливо полезла на язык подсказанная сестрой картонная фраза, хотя Лера представляла всё совсем не так. И слова ведь хотела сказать не эти. Что-нибудь убедительное, проникновенное. — Иди на хрен.
Он смеялся так долго и так искренне, что Лера чувствовала себя последней дурой, глядя как он вытирает слёзы.
— Видела бы ты сейчас своё лицо, — Артём встал. — Пойду хоть руки помою и продолжим. Мне понравилось. С огоньком вышло.
Лера швырнула в мусор очистки, сгребла назад в кастрюлю так и не нарезанные овощи, помыла руки, схватила полотенце, чтобы их вытереть, но потом, аккуратно расправив, так и повесила на место мокрыми руками.
Она ждала чего угодно, но только не смеха. Сказала: «Я ухожу!» — и насмешила мужа. Отлично! Пять баллов! Вот и поговорили.
Кухня словно превратилась в место действия, из которого Лера даже не пыталась выйти. Словно раз она начала этот разговор здесь, здесь его и нужно было заканчивать.
И Артём вернулся. Такой загадочный. Так многозначительно улыбнулся. Словно Лера предложила ему новую ролевую игру, на которую он уже согласился. Открыл холодильник, достал бутылку вина.
— Мне кажется,
— Да, мне кажется, есть повод, — подняла на него глаза Лера, когда он оказался так близко, что буквально притёр её к столу, выбрасывая обёртку с горлышка.
Артём разогнулся, но так и остался стоять, прижимая Леру к ребру столешницы.
— Я ведь можешь, когда захочешь, — улыбнулся он торжествующе и приподнял Лерино лицо за подбородок. — Так куда ты там уходишь?
— Я не шучу, Артём, — оттолкнула Лера его руку. — Я не твоя игрушка. И не прислуга.
— Да, ты — моя жена, — прищурился он, разглядывая её в упор. До него наконец начало доходить. — И это я решаю, уходишь ты или остаёшься.
— Не угадал. Больше не решаешь. Я не твоя вещь. Не твоя рабыня. И работаю ничуть не меньше, чем ты, чтобы ещё и тебя обслуживать. Мы разводимся, Артём.
Лера видела, как потемнели его глаза, но отступать было поздно.
— Я тебе не служанка, не нянька и не наложница. Я больше не буду ничего терпеть.
— Да, наложница из тебя действительно слабенькая, — презрительно скривился он. — Слишком стыдливая, чересчур зажатая. Закомплексованная. Жалкая.
— Ты зато — герой-любовник, — ответила Лера таким же ледяным презрением. — Только не подмажешь — не уедешь. И мозоли натрёшь, пока поднимешь.
Пощёчина прозвучала хлёстко. Зазвенело даже не в ухе, по которому он попал, — в голове, которая дёрнулась от удара в одну сторону, но тут же развернулась в другую, когда Артём снова ударил наотмашь. Лера отлетела на пол, к окну. Наверно, загремела поваленная посуда, но Лера не слышала. Сквозь гул в черепной коробке до неё доносились только слова мужа.
— Это на тебя у меня не встаёт. На тебя, дура убогая. На твои унылые прелести. — Он схватил её за грудки и швырнул через всю кухню в коридор. — Тебя же пока, как сучку, раком не поставишь, и отодрать не получится. Зажмётся, что и хер не воткнёшь.
Лера даже не успела встать, Артём сам рывком поднял её и снова ударил наотмашь. К звону в голове добавился противный привкус крови, но он не отпустил, ударил ещё раз, ещё раз швырнул, потом пнул как собаку по ногам. А когда Лера скорчилась на полу от боли, подтягивая колени к груди, с силой оттолкнул от себя.
Она пролетела по линолеуму и ударилась головой об угол стены. Но боли уже не почувствовала. И что он там ещё орал, не слышала тоже. Видела только оставшиеся от Анькиных сапог грязные следы, ведущие к входной двери. И единственной мыслью стало: добраться до неё. Она казалась так близко, поблёскивая противовандальным покрытием, — только руку протяни. Но для этого надо было встать, а встать получилось только на четвереньки.
— Вот так и стой, тварь безмозглая. Стой и терпи.
Лера услышала, как он расстёгивает брюки. И это был её единственный шанс. Она схватилась за ручку и, вознося молитвы всем богам за то, что дверь оказалась не заперта, выскочила на площадку.