Дерзкая Диана

Милано Ирэн

Иначе – разочарования, боль, потери….

Сжав кулаки, она двинулась вперед. К третьей участнице. Но ту, вероятно, успели предупредить. Диана нигде не могла отыскать ее. Ладно, это мелочи, всего лишь физическое воздействие. Неужели они думают, что на этом она остановится?! Глупые сучки! Это только начало! Деньги и связи отца пока еще в ее власти, и пусть это последний день, но этого достаточно! Никогда еще Диана не пользовалась ни тем, ни другим во вред. Значит, самое время, ведь она начинает новую жизнь! У нее все будет новым – дом, друзья, принципы! Она не оставит в своей броне ни единой трещинки, никто и никогда больше не сможет обидеть ее, задеть… никто и никогда!

Слезы? Нет, это просто начался дождь… Иногда и в жарком июне бывает дождь, с грозой и молнией, со страшными перекатами грома. А ей не страшно, ей уже ничего не страшно. Вперед и только вперед! Она была прекрасно знакома с ректором университета, куда собиралась поступать Боржоми. Было достаточно только заикнуться, что абитуриентка Баранова в свое время мелко напакостила их семье, и милый дядечка пообещал, что студенткой ей не бывать никогда! За понимание он получил кругленькую сумму.

До вечера Диана еще многое успела – договориться с водителем мусоровоза, который устроил небольшую аварию прямо у дома Анны,

и – надо же случиться такой напасти! – нечаянно нажал не на ту кнопку, так что содержимое бачков попало во двор, а часть и в открытые окна занесло ветром. Мусоровозчик был щедро вознагражден. Пока карточка, выданная отца и щедро им же пополняемая, действовала без отказа, но Диана понимала, что Адам вот-вот аннулирует ее. Надо было поспешить закончить все дела до завтра.

Она послала к Рите двух приятелей рэперов, и те с блеском выполнили свою задачу – перебили витрину и испортили весь товар, что предлагала покупателям Ритина мать, частный предприниматель. Пусть думают, что конкуренты бесятся!

Напоследок Диана навестила Боржоми. В доме было тихо, только поскуливал от скуки пес. Барановы явно отбыли в больницу, лечить покалеченную дочку. А классно, что родичи толстухи не догадалась спустить собаку с цепи. Иначе Диане пришлось бы нелегко. Сейчас она просто зашла в ближайшую аптеку, песик слопал колбаску со снотворным и уснул. Диана привычным движением вскрыла замок пилочкой для ногтей. Убедившись, что в доме никого нет, она накидала на деревянный пол газет, вылила припасенный керосин и подожгла.

Скажите спасибо, что не ночью! Она же не зверь все-таки и не убийца! Она просто мстит за подругу!

Собака не успела проснуться, когда Диана покинула двор. Кажется, все. Пламя уже вырывалось из окон. Чтобы не успели загореться соседние дома и пристройки, она прямо сейчас позвонит пожарным. Успеют. Никто, кроме чертовой толстухи, пострадать не должен! Но что-то угнетало ее, висело над душой, как проклятье, брошенное в спину. Что она сделала не так?! Неправильно? Да черт с ними, с правилами! У нее своя игра и свои правила! Не нравятся ее правила – пусть не лезут в ее жизнь! Не давая себе ни секунды свободного времени, не единой возможности остановиться и задуматься, Диана кучу дел переделала за остаток вечера и даже кусочек ночи прихватила. Понятно, что ей не спалось! Она написала длинное послание Майклу Джексону. Жаль, что сейчас он не в Америке, а ведь Диана только ради него всегда и рвалась туда. Но теперь он сослан из страны, и бог знает, когда вернется. Она писала, что будет ждать его, что все наладится, и никогда нельзя терять надежду! И они обязательно… обязательно – выйдут победителями.

Она написала и Лизе, единственному человеку, который дорог ей и которому от нее ничегошеньки не надо! Даже братья всегда чего-то ждали от нее – послушания, ответной любви, объяснений своим поступкам. А Лиза просто любила ее, и все. Верила ей. Жаль, что они не могут уехать вместе, но у Лизы есть еще старенькая бабушка, о которой надо заботиться. Это у Дианы никого нет! Никого больше нет! Черт, опять слезы…

Луна встала прямо в окне, жарко плеснув своим светом. Глаза слипались, и она уснула тяжким, как морок, сном. Запись в дневнике Дианы: «Во сне я будто бы проснулась. Луна теперь, как красна девица, сияя, на глазах шевельнулась и сдвинулась чуть левее, косо протянув сквозь пыль свой холодный луч. Я поднялась с постели и босыми ногами поспешила к распахнутому окну. За окном доносился шум деревьев, тянуло ночной прохладой и сыростью. Выпрыгнув из окна и не коснувшись ногами земли, я молниеносно, как птица, взлетела к небесам. Паря под бархатным, усеянным блестящими звездами небом, я ощущала полную свободу. Казалось, будто я всегда умела летать. Вот так, как сейчас – легко, непринужденно, невесомо. Воздух свежий, сочный, так и наливаются ноздри. Невозможно надышаться! Какая благодать, думала я про себя, пролетая над спящим Сочи. Какое счастье лицезреть этот город глазами птицы! А может, в прошлой жизни я была птицей? Вдруг впереди свет полоснул серебряным лучом, и на горизонте показался заснеженный Эверест. И тут же я увидела, как из земли вырастают старинные храмы, церкви, мечети - маленькие и большие, узкие и широкие. И вот я, вся такая красивая, во всем белом, как невеста, стою над самым утесом высоко-высоко на горе и гляжу на розовато-оранжевое зарево. Мои волосы нежно раздувает и теребит подол сарафана ветер. Красота вокруг меня неописуемая, аж дух захватывает! Я видела весь мир, как на ладони. Сахару и караваны, пустыни и океаны, озера и моря, леса, поля, горы и реки, разные города. Это было волшебно прекрасно! Я не заметила, как повалил снег. Огромные снежинки закружились в ночном небе. За считанные секунды вокруг меня стало все белым-бело. Снежная пелена укутала планету – превратив ее в хрустальный шар. Мне не было холодно, хотя горы вокруг меня уже были скованы льдом и свисали огромные глыбы, переливались на свету замерзшие сосульки розовато-голубоватых оттенков. Немного погодя моему взору открылась другая картина: внизу бушевал леденящий душу океан, воды которого были чернее тучи. И не было ему ни конца, ни края. Мне стало жутко, не по себе, и я съежилась, то ли от страха, то ли от зябкого холода. Обернулась назад, в надежде на спасение. Но спасения ждать было не откуда. Хотя, приглядевшись, увидела: на горе, на винтовой тропе, чуть ниже меня стояли люди в черных одеяниях. Ох, и мерзкие их были лица, бессмысленные, глаза светились в ночи, как у кошки, в руках их факелы горели. Один из них, тот, что был в черном плаще с цилиндром на голове, взметнул руками и на моих глазах обратился в летучую мышь с огромными клыками. Подлетел ко мне и застыл в воздухе, скрестив на груди свои синюшнее ручищи, пристально стал изучать меня. Глаза его красные, будто кровью налитые, кожа бледная – как у мертвеца. Меня бросило в дрожь. Я замахнулась на него острым лезвием меча (не понимаю, откуда у меня взялся меч). Крылатый монстр отстранился чуть правее. Блеснув своими нечеловеческими глазами, оскалился ядовито, зарычал, демонстрируя мне свои острые клыки, как у волка в пасти. Потом снова подлетел. Расхохотался в лицо мне, да так громко, что я чуть не оглохла. Его смех был ужасен - тяжелый, свинцовый и в то же время агрессивный. Ужас! Где-то вдалеке послышался перезвон церковных колоколов. Я лихорадочно огляделась по сторонам. Люди, стоявшие внизу, исчезли. Вдохнув полной грудью, я попыталась взлететь. И улететь прочь с этого жуткого места. И тут понимаю, что взлететь не могу! Что происходит? Почему не получается взлететь, паниковала я. Ведь совсем недавно я прекрасно летала. Ноги одеревенели.

В жилах застыла кровь, внутри похолодело все. Я невольно дернулась и, оступившись, кулем понеслась вниз. В пучину бездны! Другая часть меня – моя душа успела выскочить из меня – своего тела. Она подошла к самому краю и, о боже, так отчетливо я ее видела! Душа моя – прозрачная, как кристально чистая слеза. Я уносилась прочь, стремительно быстро. Подсознательно понимала - сопротивления бесполезны. Нет! Нет! – раздался плачущий голос моей души.
– Не уходи! Останься! Еще не время! И чем ближе я приближалась к земле, тем отчетливее ощущался запах горелой резины. Казалось, еще немного и от этого удушливого запаха я задохнусь. Вот-вот потеряю сознание. Веки тяжелеют. Глаза закрываются. И мне уже все равно. Так или иначе. Смерть – неизбежна. Подо мной бурлил океан. Я отчетливо слышала, как ненавистно шумят его волны – скорее всего, я утону, мое тело станет кормом для рыб, мелькнула обжигающая мозг мысль. И никто никогда не найдет мое тело в глубинах ОКЕАНА. И братья мои никогда не узнают, как трагически погибла их сестренка. О боже, взмолилась я, позволь мне их еще разок увидеть, моих братьев. Амирчик - солнце! Йонька - зайка! Эмильчик – радость моя! Отец – я так люблю тебя!!! Я вас всех очень люблю, - рыдало мое сердце, выстукивая ритмично имена каждого из них. Осталось совсем чуть-чуть. Совсем немного и все закончится, успокаивала я саму себя, теряя силы с каждой секундой. То ли мираж, то ли ведение… В полете я смотрела вниз и больше не видела под собой океана. Это уже был вовсе не океан, это была раскаленная огненная лава. Огонь. Кругом огонь и запах гари. Это извержение вулкана! Плавится земля и клокочет. Где-то вдали слышатся плач и человеческие вопли. Что это? Ад?! Испуг сменился спокойствием. Наступило трезвое безразличие ко всему происходящему. И тут я слышу, как раздается ясный отчетливый, очень красивый по звучанию мужской голос: «ДИАНА - ДИТЯ ЗЕМНОЕ!! ОТ СУДЬБЫ НЕ УБЕЖАТЬ – ЧЕМУ БЫТЬ, ТОГО НЕ МИНОВАТЬ!» – мысли закружились в хороводе слов, меня сильно пробил озноб, будто лед приложили к сердцу. Я с трудом приоткрыла глаза, яркий свет ослепил меня. Мой отец настойчиво теребил меня за правое плечо. « - Просыпайся, дочка!» – будил меня отец. « - А то опоздаешь на самолет!». Открыв глаза, я была готова броситься ему на шею от радости. И вовсе не потому, что боялась проспать свой рейс на Москву, а потому что СТРАШНОЕ – оказалось всего лишь кошмарным сном!»

Ранним утром Диана вылетела в Москву в сопровождении личной охраны Адама. Она могла бы сопротивляться, но это казалось недостойным – опускаться до споров с отцом. Он боялся, что дочь сбежит к брату в Грецию, - как глупо так думать! У Эмиля своя судьба. Он достаточно взрослый, чтобы самому решать, как жить дальше, и достаточно сильный, чтобы осуществить это. А она пойдет своим путем, только своим. И одна! Отцовские псы – никто, пустое место, Диана избавится от них при первой же возможности. Кредитная карта, как она и предполагала, была аннулирована.

Спустя несколько часов «боинг» поднимал ее в небо вместе с другими пассажирами, чтобы пронести тысячи километров над океаном и доставить в Нью-Йорк. Диана пристегнулась, включила плеер. Вот все, что у нее осталось от прежней жизни – голос Майкла Джексона. Ах да, еще чемодан с тряпьем – всего один чемодан от целой комнаты нарядов! И в кошельке – несколько жалких купюр и общее фото с братьями. И, главное – неистребимая вера в себя!

Полет показался долгим и нудным. Диана настолько привыкла к вечному движению и драйву, что вынужденное бездействие наводило тоску. Ей было о чем подумать, но безумие последних дней не давало сосредоточиться, опустившись камнем на дно души и всколыхнув тину. Только обрывки мыслей в голове. Пунктирно. Болезненно. Подонок Нагай. Разборки. Гонки. Свихнувшийся от любви братец. Чертов КВН. Жгучая пощечина Адама. Ссора. И снова – Эмиль!
– и так – до бесконечности. Все смешалось в голове. Одиночество навалилось на нее, словно враг. Не хватало воздуха. Впервые в самолете Диане стало плохо, она едва не потеряла сознание – благо, стюардесса успела вовремя принести нашатырного спирта и крепкого чаю. Диана пришла в себя. И может быть, зря, потому что мысли побежали по кругу. А в иллюминаторе – туман, сквозь гущу которого пробиваются черные клочки земли и синие прожилки рек. А вокруг – американская речь, и только соседка, кажется, русская. Из тех, что забивают эфир бессмысленной трепотней. Довольно плотная дамочка лет пятидесяти с внушительным бюстом и силиконовыми губами. Они у нее не закрывались ни на минуту - если русская не говорила, то пила. К концу полета задермоколенная баба дошла до кондиции «все люди – братья!», лезла к Диане обниматься и всерьез озаботилась ее будущим.

– Ты к кому-то летишь? – поинтересовалась она прокуренным басом.

– К Майклу… Джексону!

– О-о-о?! А..! – баба округлила глаза и, кажется, даже протрезвела немного. – Шутница! Я тоже тебя повеселю. Вот слушай анекдот. Две блондинки летят в самолете и одна другой говорит: «Ой, смотри-ка, у самолета крылья трясутся, наверное, отвалятся сейчас! – Дура, - говорит другая, - он же ими машет!».

Диана улыбнулась из вежливости. Хоть баба и противная, и анекдот ее тупой, но воспитание давало о себе знать.

– Так если серьезно, тебя кто-нибудь встречает, деточка?

– Никто, – пожала она плечами.
– Я сама по себе.

Диана постаралась, чтобы дружелюбный тон скрасил резкость ответа. Но дамочка была настолько увлечена выпивкой и собственными рассуждениями, что не обратила внимания на явное нежелание девушки поддерживать беседу.

– Я – Любовь, кстати, - представилась она, - но для тебя, я просто, тетя Люба, - и затараторила дальше, - эмигрировала, между прочим, сто лет назад и знаю Нью-Йорк, как свои пять пальцев, а тебе как раз пригодится набраться опыта, понимаешь? Мы – русские. Должны держаться друг друга, помогать по возможности, так ведь? Я тебя приглашаю!

Диана хотела сделать вид, что не понимает. Вежливо улыбалась и поддакивала с отсутствующим видом. Но тетя Люба прилипла, как банный лист к заднице!

– Ничего не хочу слышать. Никаких возражений. Иначе – обижусь!

Было бы смешно, если б не так грустно! Ну, какое ей дело до обид незнакомой пьяной бабехи?! Диана собралась было дать окончательный отпор, мысленно подбирая вежливые и одновременно решительные выражения. А потом вдруг подумала – почему бы и нет?! В ворохе тоскливых, безрадостных мыслей, как в куче жухлой листвы, вдруг мелькнул зеленый веселенький росток – с чего-то ведь надо начинать! Чем плоха эта баба, в конце то концов?! Так или иначе, нужно где-то жить и действительно набираться опыта. И главное – побыстрее сбросить с себя груз прошлого, он, как гиря, тянет ко дну! А ей нужно плыть дальше, вперед, возможно, и против течения!