Десант из прошлого
Шрифт:
«Иртыш» поворачивал к острову.
Глава VI
ФЛАГ НА ГОРИЗОНТЕ
Экскурсия подходила к концу: впереди, метрах в десяти, уже проглядывала шахматная облицовка задней стены оранжереи.
Сузи была рада, что через минуту-две она, наконец, покинет подводное царство Брэгга — странный мир уродливых, гипертрофированных водорослей. За полчаса, проведенные в оранжерее, Сузи успела не раз пожалеть, что согласилась на подводную прогулку. Если бы не данное Брэггу обещание познакомиться
В чем дело? Почему так угнетающе, так неприятно действуют на ее психику подводные джунгли? Этого девушка никак не могла понять. Необъяснимое отвращение овладело ею при виде химерических форм, какие приняли здесь плоские ленты ламинарий, тонкие пленки морского салата, бурые, широколистые и пузырчатые туры. Знакомые с детства. Наверное, в этом и дело… Когда-то маленькая девочка Судзико любила играть выброшенными на берег водорослями. Еще в Японии… В забытой-перезабытой, совсем нереальной и, пожалуй, теперь уже совсем чужой.
Сузи не любила воспоминаний. То есть не самих воспоминаний, а их неизбежного следствия: размагниченного состояния духа, сентиментальной жалости к себе. Раз и навсегда она выбрала манеру поведения: сдержанность, спокойствие, уравновешенность. Покой и воля — прочитала она у какого-то поэта. Сузи считала, что давно уже обрела покой и обладает волей, достаточно сильной, чтобы этот покой сохранить. Тревожащие эмоции, непрошенные волнения — их она старалась гнать от себя. Покой и воля.
И сегодня Сузи решила устроить маленькое испытание своей воли. Девушка храбро погрузилась в призрачный мир водяных уродов. Она выдержала испытание, но… хорошо, что оно уже кончается.
Сильно оттолкнувшись ластами, Сузи брезгливо обогнула большой круглый куст, похожий на клубок бесцветных спрутов. Ей оставалось сделать до стены бассейна всего несколько гребков, когда что-то заставило ее посмотреть на дно. Взглянув, девушка оцепенела от ужаса: безжизненные щупальца вдруг ожили и, извиваясь как змеи, тянулись к ней. Холодным ожогом тронуло ногу.
Рванувшись, она отчаянно заработала ластами и выскочила на поверхность. Стенка бассейна была в двух шагах. Наверху, облокотившись на поручни лесенки, стоял Курт Ульман.
Девушка изо всех сил вцепилась в его протянутую руку.
— А я жду вас, Сузи, — сказал Ульман, помогая ей снять акваланг. — Брэгг сказал, что вы осматриваете его болото. Да что с вами? — Он изумленно смотрел на ее дрожащие пальцы. Девушка никак не могла расстегнуть ремешок.
— Ничего. Я сейчас. Подождите, Курт, — отрывисто сказала Сузи и, сорвав маску, направилась в кабинку.
Выйдя из оранжереи, они устроились в шезлонгах.
— Дайте мне сигарету, — попросила Сузи.
Она неумело закурила. С тревогой глядя на девушку, Курт ждал, когда та заговорит.
— Какая мерзость, — сказала Сузи дрогнувшим голосом. — Как в кошмаре… Безжизненные плети, наросты, противные, скользкие, гадкие… Знаете, Курт, я по-настоящему струсила.
Она
— А-а… Это вы познакомились с одним из любимых произведений Брэгга. Кстати, оно так и называется: спрут. Очень тонкая, чувствительная водоросль. Все естественно. Находилась в состоянии покоя. Вы проплыли мимо, вызвали движение воды. Стебли расплелись, потянулись за вами. Только и всего. Пугаться необязательно.
Заметив, что его слова не производят никакого впечатления, Курт умолк.
— К такому не привыкнешь. — Маленький рот Сузи брезгливо сжался. — Да и ни к чему это — привыкать…
Некоторое время они молчали. Японка лежала в шезлонге полузакрыв глаза, ее неподвижное, словно кукольное лицо было бледнее обычного.
— Давайте, Сузи, лучше о другом, — сказал Ульман. — Помните, вы не досказали, как оказались в США?
Сузи на мгновение приоткрыла глаза, благодарно взглянула на Курта. Влажные, по-детски припухлые губы девушки тронула едва заметная улыбка.
— Из Нагасаки меня увезла семья Иокашима, отец перед смертью просил позаботиться обо мне, ну, они и взяли меня с собой. Кацуко Иокашима был не только его компаньоном, но и другом… Так что родину я помню смутно, как-никак с семи лет в Калифорнии. Признаться, я больше знаю о Японии по рассказам.
Веки Сузи дрогнули. По рассказам… Как просто все уместилось в этих двух словах. Не высыхавшие слезы матери о Кано, старшем брате Сузи, которого она так и не видела. Горячечный шепот отца, умиравшего от белокровия. Постоянный томительный страх, поселившийся в семье за семь лет до рождения Судзико. Но зачем кому-либо знать то, что принадлежит ей одной?
Не меняя тона, все так же бесстрастно она принялась рассказывать о своей жизни в США. О том, как старики Иокашима на своей вилле близ Окленда создали уголок Японии. В саду росли цветы и деревья ее родины, слуги и учителя были японцами, японскими были мебель, кухня, книги, картины и даже одежда. Опекуны не жалели денег, им хотелось, чтобы девочка росла японкой и как можно меньше общалась с внешним миром. Вначале Сузи воспринимала свою жизнь в «искусственной Японии» как нечто само собой разумеющееся. Но годам к четырнадцати она стала тяготиться ролью любимой игрушки двух стариков. Ей стало казаться, что супруги Иокашима тешатся умилительным спектаклем — и только.
— И тогда я, — с улыбкой закончила Сузи, — дала себе слово удрать. Как только исполнилось восемнадцать, я навсегда простилась с опекунами. Деньги они дали. Сразу поступила в Калифорнийский университет и в два счета стала самой что ни есть стопроцентной американкой.
Сузи небрежным щелчком отшвырнула сигарету.
Курт слушал девушку и смотрел на океан, который тяжело плескался под самой верандой. Наблюдая, как старательные волны облизывают берег, Курт думал о том, что прибрежная полоса, наверное, самое чистое место в мире. Хорошо бы вот так же помыть всю землю, которая не мылась со времен всемирного потопа.