Десант времени
Шрифт:
– Вас, вот, голубчик, не тянуло закурить сигаретку. К примеру, вы после уроков зашли в трактир, какой вы там называли на Бармалеевской улице?
– "Невская ночь", ваше превосходительство.
– Ах, да. Ну конечно, вы закусили, выпили, а потом вот сигаретку. Ох, как хорошо поди, ни каких больше удовольствий и не надо..., - полковник пустил перед собой облако дыма.
– Или там курить не разрешали?
– Так, почему же? С пребольшим удовольствие курили там господа. На первом этаже там людская была, а на втором номера и кабинеты, но я вот, господин полковник как-то не курил, не имело
– Ну, знаете, иногда певичка какой-нибудь романс сыграет, ну так за душу возьмет, всего перетряхнет, вот уж кажется душа улетает вслед песни.
– Не такой уж я впечатлительный, все же история - точная наука, - пожал плечами Григорий и снова взглянул на женщину, было видно, как она нервничает и платком вытирает выступающие слезы и распухший нос.
– Ну, полноте, что мы про такие мелочи только время у вас отнимаем, давайте перейдем к делу. Попробуем вспомнить генерал-лейтенанта Шаховского и его дом, вы ведь там бывали не раз?
– Да на протяжении почти полутора лет приходил к ним, дверь мне в дом открывала горничная Марфуша, а бывало и студентки меня встречали на пороге, и мы шли во флигель занятия проводить.
– Прекрасно, голубчик, кстати как вы говорили на прошлом допросе, к вам иногда приходил их дед, сам генерал... Не помните, что-нибудь особенное в нем? Ну к примеру, как он кашлял астмически, раз он трубку курил...
– Господин полковник, курил он или нет - не могу знать, а вот не кашлял он вовсе при мне, но пожалуй он хромал сильно на левую ногу, - ответил полковнику Григорий, в голове восстанавливая записи, которые были написаны в иммиграции Марией Шаховской. Иммигрировала она в 20-х годах и попала на страницы истории, лишь потому что входила в Высший Монархический Совет, пока не умерла в 70-х годах в Париже. В своих воспоминаниях она упоминала горничную Марфушу, хромого деда и как они проводили свои летние каникулы под Выборгом.
– А ведь верно говорит, господин учитель?
– спросил полковник сидящую напротив Григория Семенова расстроенную женщину. В ответ она слегка обрадовано улыбнулась и закивала головой.
– Ну вот, видите, а вы волновались, скоро мы вас обоих отпустим, - кивнул головой довольный контрразведчик.
– Тогда, Гавриил Савельевич, хочу вам представить Ригину Синявскую. Вам ни чего это имя не говорит? Только не торопитесь с ответом.
Григорий понял, что полковник делает против него весьма хитрый ход. Это имя могло было быть связано только с этим куском прошлого и семьей Шаховских... или что-то такое, мимо чего учитель не мог пройти. Например, соседка..., или какая-то работница из этого дома. Но тогда, он будет раскрыт сегодня без особых усилий, а после его расстреляют или сначала будут пытать.
– Нет, ваше превосходительство не могу вспомнить я ее имя, - с видимым сожалением ответил капитан спецназа и прямо взглянул в глаза полковнику. А тот лишь понимающе кивнул головой.
– Не беспокойтесь, голубчик, может быть не вы, так она вас вспомнит, - полковник
– Как вы, Гавриил Савельевич, относитесь к "нагану"? Я вот предпочитаю им пользоваться, хотя он имеет длительный процесс перезаряжания, а также пуля может отскочить от медали на груди.
– Не могу знать, не приходилось мне в руках держать, - пожал плечами капитан, словно не понимая о чем идет речь.
– Вот спортом занимался, лыжами, бегом, гирьки у меня были в комнате...
– Ну и молодцом, голубчик, не всем же воевать, - махнул рукой полковник и отложил наган на край стола.
– Да, вот уж забыл, про что хотел спросить любезную Ригину? Ох, ради бога, простите мою забывчивость, Валерий Валерьевич, не напомните, что же я хотел спросить Ригину?
Штабс-капитан разминая руки в черных кожаных перчатках, вдруг задумался и беспомощно развел руками.
– Ах, да вспомнил, голубушка, не приходилось ли вам встречать это высокого, плечистого, чем-то похожего на гвардейского поручика лейб-гвардии Егерского полка, молодого учителя истории Гаврилу Горохова?
Григорий Семенов спокойно посмотрел ей в глаза, а она с испугом прямо смотрела на него. Капитан понимал, что еще не факт, что они могли с ней встречаться, да и она могла соврать для облегчения себе и ему жизни. Но она лишь замотала в ответ головой, что могло означать, что "нет", и с испугом посмотрела на полковника, собираясь снова заплакать.
– Ну полноте, вы ведь кто были у господ Шаховских? Кухарка, а посему могли и не встречаться, вот и Гавриил Савельевич говорил, что предпочитал отобедать лишний раз в трактире на Бармалеевской улице. Встретившись взглядом с молодым рыжеволосым арестантом и увидев его кивок головы, контрразведчик остался всем доволен.
– Что скажете Регина о студентках Шаховских?
– Маша и Стеша были весьма забавные и добрые девочки, очень любили своего дедушку и частенько его разыгрывали, - утерев глаза она уже с улыбкой заговорила с полковником.
– Ну, а дедушка-генерал, что в ответ им поди взбучку задавал?
– уже сам давясь смехом спросил контрразведчик, махая ей рукой и прося продолжать. Он не мог остановиться, продолжая смеяться и оглядываясь на штабс-капитана, а тот тоже прыснул в перчатку и прикрыл глаза.
– А дедушка, Иван Федорович, делал грозный вид и называл своих любимых проказниц, одну "моя суворовка", а другую, старшую "бонапартистка"...
– А каков, старик?
– смеялся полковник.
– Нет, вы послушайте: одну "суворовкой", а другую "бонапартистка", ну а почему так по разному?
Контрразведчик взглянул на учителя истории и, увидев как тот улыбнулся, показал пальцем на него и вдруг они все: полковник, штабс-капитан, учитель истории, а затем кухарка Ригина еще долго искренне смеялись. Наконец, полковник махнул на них рукой и переглянувшись со штаб-капитаном спросил: - Отпускаем? Тот кивнул головой и продолжал улыбаться, смотря в пол.
– Обоих отпускаем?
– Да чего ж там, обоих, ваше преосвященство!
– Гавриил Савельевич, ну а почему все же такая несправедливость - одну называл "бонапартистской", а другую "суворовкой"?