Десну перешли батальоны
Шрифт:
— Где твоя честь, офицер? Продал?.. Иди, заяви ревтрибуналу, что я, казачий офицер, собираюсь убежать и убегу! Целуй ноги Щорсу, он тебя наградит!.. Может быть, будешь картошку чистить для его обеда!.. Тьфу!..
Петр Варфоломеевич отошел подальше от окна. Не хватало воздуха. Он задыхался, ноги его не держали, подкашивались… И когда к крыльцу подошли разводящий и сядринец, он, как бабочка на огонь, бросился им навстречу.
— Что-нибудь случилось? — настороженно спросил разводящий.
Петр Варфоломеевич перевел дыхание.
— Что-то заболел я, — прошептал Бровченко.
— Пойдите на врачебный пункт!
Бровченко торопливо выбежал со двора. Наскоро поужинав, он лег на скамью и прислушался к беседе богунцев. Павло Клесун сообщал новость: из Новгород-Северска прибыла новая группа повстанцев, и Щорс на этих днях начинает наступление на Злынку, а оттуда — на Клинцы и Гомель.
— Для этого, наверно, и нашего командира Надводнюка он тоже срочно вызвал к себе, — высказал свои предположения Павло.
— А Марьянка твоя как живет, был ты у нее? — немного погодя спросил Ананий.
— Был. У них полно работы. Бинты получили, лекарства. Готовятся!.. Должно быть, действительно скоро начнется поход!
Снова начали говорить о наступлении на немцев. Дорош с Ананием даже строили свои планы — откуда и как будет легче бить немцев.
В сенях послышались шаги, и в комнату вбежал дежурный по штабу.
— Бровченко есть?
Петр Варфоломеевич вскочил.
— Я!
— В штаб, к Щорсу!
Петр Варфоломеевич взволнованно посмотрел на бойцов. Они молча, одними глазами спрашивали: «Во время караула ничего не произошло?» Бровченко не ответил и вышел вместе со штабом. В штабе, пока дежурный докладывал Щорсу, Петр Варфоломеевич раз десять прошелся по небольшой передней. Зачем его вызвал Щорс?.. Может быть, Филонов сказал сядринцу, что открыл свою тайну Петру Варфоломеевичу?.. Но Петр Варфоломеевич решительно отбросил это предположение. Филонов не из таких, может быть, кто-нибудь из бойцов слышал, как он разговаривал с арестованным. Если это так, то Щорс возьмет его в работу. Бровченко заранее — по старой привычке — приготовился по выражению лица командира догадаться, для чего его вызвали, — нужно было знать, как держаться. Переступив через порог, Петр Варфоломеевич стал «смирно».
Щорс стоял посреди комнаты. Он сразу же обернулся, внимательно посмотрел Бровченко в глаза и улыбнулся. Петр Варфоломеевич облегченно вздохнул и лишь теперь заметил Воробьева и Надводнюка, стоявших возле стола.
— Садитесь, товарищ Бровченко!.. Мне тут говорили о вас, да я и сам наблюдал, — Щорс еще раз посмотрел на Петра Варфоломеевича и быстро направился к висевшей на стене карте. — Подойдите!
Бровченко, а за ним и Надводнюк с Воробьевым подошли. Щорс указал на карту.
— Товарищ Бровченко, вот в этом населенном пункте находится батальон немцев. С севера к селу подступает лес, с востока пруд. В вашем распоряжении рота храбрых богунцев. Как вы поведете
К горлу Петра Варфоломеевича подкатился горячий ком. Он заморгал и схватился за грудь — ему казалось, что вот-вот выпрыгнет сердце. Что это — экзамен? Проверка способностей? Ну что ж, Бровченко покажет командиру богунцев, как он поведет наступление. Ведь у него за плечами огромный опыт войны с немцами.
— У меня сегодня столько впечатлений, товарищ командир! — взволнованно ответил Бровченко.
— Об этом я охотно послушаю потом, а теперь — о боевой операции.
В Бровченко заговорил военный. Вот у него рота богунцев. Он идет в наступление! Он пойдет вот так…
Щорс слушал, как Бровченко разворачивал боевую позицию, и изредка бросал: «Так, дальше». Бровченко разделил свою роту на отряды, незаметно провел через лес к селу, два взвода бросил в лобовую атаку; а остальных расположил так, чтоб не дать врагу отступить из села. Наступление оказалось для врага неожиданным. Враг в панике бросается к пруду, отступать некуда, и враг сдается…
Щорс остался доволен.
— Так вот что, товарищ Бровченко. К нам пришло еще несколько сот повстанцев. Назначаю вас командиром вновь организованной роты! Политкомиссаром будет у вас Воробьев! Завтра примите роту!
Неожиданное назначение ошеломило Петра Варфоломеевича. Он даже забыл ответить Щорсу, что согласен, и стоял у карты взволнованный, подавленный переменой в своем положении. Ему доверили роту!
— Теперь я готов выслушать ваши впечатления, товарищ командир! — обратился к нему Щорс.
«Командир!» Как приятно услышать это слово из уст Щорса… С молниеносной быстротой в памяти Петра Варфоломеевича возникла фигура Филонова, его насмешливые, хитрые глаза, вспомнил наглое признание казачьего офицера. Бровченко облегченно вздохнул, чувствуя, как падает с плеч гнет прошедших дней.
— Я об арестованном Филонове, донском казаке… — Бровченко помолчал, перевел дух.
Глаза Щорса блеснули, он подошел ближе.
— Ну?
— Он — не казак… Он… офицер… калединец… Он мне признался…
Воробьев и Надводнюк придвинулись. В глазах Щорса зажглись огоньки.
— Дальше!
Бровченко рассказал о своем дежурстве.
Глава десятая
Моросил дождь — мелкий и частый. Глухо свистел ветер в голых кустах и деревьях. Ночь выдалась темная и холодная. Батальоны, воспользовавшись темнотой, незаметно переходили «демаркационную линию». Богунцы шли тихо, без команды, и помнили приказ Щорса — не курить.
На опушке богунцы замедлили шаг. К Щорсу еще раз подбежали командиры, он проверил, все ли хорошо помнят свое место в бою, затем махнул рукой и свернул налево от дороги. Один батальон отделился и исчез во тьме вслед за Щорсом. Полк охватывал село Робчик с трех сторон.