ДЕСТАЛИНИЗАЦИЯ ОТ У. ЧЕРЧИЛЛЯ ДО Д. МЕДВЕДЕВА. Том 10.
Шрифт:
Более того — евреи в своем большинстве не могут ассимилироваться с другими народами по причине религиозных постулатов. «Международная Еврейская газета» №1-2 от 2011 года своих читателей информировала о впечатлениях Голды Мейерсон во время посещения в 1948 году московской синагоги: «Тысячи евреев смотрели на меня, сидящую в женской галерее, — не потому, что лично я что-то для них значила. Евреям не обязательно говорить, чтобы понимать друг друга; достаточно лишь видеть, встретиться взглядами. И в конце молитвы Неила я услышала слова:
"В будущем году — в Иерусалиме!" Стены синагоги дрожали, и тот, кто не слышал этих
"Нет силы в мире, которая бы заставила евреев раствориться среди окружающих народов!"». Это хорошенько следует запомнить различным «умникам», рассуждающим по поводу ассимиляции евреев. Далее рассмотрим финальную картину истории жизни Сталина.
По свидетельству Хрущева, в субботу 28 февраля от Сталина позвонили «…чтобы мы пришли в Кремль. Он пригласил туда персонально меня, Маленкова, Берию и Булганина. Приехали.
Потом говорит снова: "Поедемте покушаем на ближней даче". Поехали, поужинали. Ужин затянулся. Сталин был навеселе, в очень хорошем расположении духа».
«Именно эти четверо (Г.М. Маленков, Л.П. Берия, Н.С. Хрущев и Н.А. Булганин) приняли участие в ужине на даче Сталина, который начался вечером 28 февраля и затянулся до глубокой ночи 1 марта. О чем разговаривал Сталин со своими собеседниками, осталось тайной. Охранники Сталина были лишь свидетелями того, как Сталин дружелюбно распрощался со своими коллегами около 4 утра 1 марта… — отметил в своей книге Ю. Емельянов. По труднообъяснимой причине лишь поздно вечером 1 марта охранники вошли к нему в комнату и обнаружили его на полу в парализованном состоянии. После того как охранники перенесли Сталина на диван, они вызвали руководителей страны.
Подойдя к дивану, на котором лежал парализованный Сталин, Берия объявил, что Сталин спит. Его поддержали его спутники. Лишь наутро 2 марта к Сталину вызвали врача, который констатировал наличие у него инсульта».
Как видим — и 27 февраля, и 28 и 1 марта все отмечали хорошее приподнятое настроение Сталина, и ничего не предвещало ухудшения здоровья, хотя инсульт, кровоизлияние в мозгу — вещь очень неожиданная, и на старые сосуды мозга могло повлиять выпитое вино. Но, кроме естественной смерти, имеет право и версия, что Сталина во время этой дачной вечерней посиделки отравили, ускорили его смерть. Даже серьёзная Британская энциклопедия считает версию отравления вероятной.
Версию отравления поддерживает тот факт, что анатомировавший тело Сталина врач Русаков был спешно ликвидирован. Кто же организовал отравление Сталина, кто ускорил его смерть или кто стоял во главе заговора против Сталина? Отвечая на этот вопрос, историки в спорах сломали много стрел и копий и продолжают яростно спорить далее.
Генеральный секретарь Албанской компартии Энвер Ходжа написал статью к столетию со дня рождения Сталина, в которой вспоминал: «Микоян признался мне и Мехмету Шеху, что они с Хрущевым планировали совершить покушение на Сталина, но позже, как уверял Микоян, отказались от этого плана».
Большое количество известных российских историков разделилось на два лагеря: одни обвиняют в заговоре против Сталина Л. Берию, а другие его яростно защищают и обвиняют Н. Хрущева. Причем, не вдаваясь в длительные подробности, отмечу, что аргументы виновности Н. Хрущева выглядят более сомнительно, чем в адрес Берии. Наиболее
«На трибуне Мавзолея 1 мая 1953 года произошел такой вот разговор. Как бы напоминая, что произошло на пленуме после 19-го съезда, когда Сталин хотел с ним расправиться, Берия на трибуне Мавзолея, очень значительно сказал мне, но так, чтобы слышали стоявшие рядом Хрущев и Маленков:
"Я всех вас спас. Я его убрал очень вовремя"».
Остается вопрос: можно ли верить В. Молотову, можно ли ему доверять, есть ли у него мотивы, причины и основания соврать и представить умышленно историкам и истории ложь, ложную версию?
Долгие годы В. Молотов был самым верным, приближенным к Сталину человеком, его ближайшей надежной опорой и занимал в СССР высшие посты. В этом с ним никто не мог сравниться: ни Берия, ни Хрущев, ни Микоян, ни даже Л. Каганович, настаивающий в 30-х взорвать храм Василия Блаженного. В. Молотов был в окружении Сталина самым порядочным человеком, по сравнению с перечисленными и не перечисленными, и в этом вопросе ещё ни один историк не бросил в Молотова камень, и ни один историк не обвинил В. Молотова, что он затеял заговор против Сталина или состоял в заговорщицкой группировке против Сталина. Во время разыгравшейся драмы в начале 1953 года В. Молотов был в опале из-за своей жены (её связи с Голдой Мейерсон) и из-за своей лояльной позиции по поводу евреев, в частности «Крымской истории» и истории с Израилем, и поэтому его не было в окружении Сталина. То есть — у В. Молотова не было причин врать, искажать действительность, то есть — он не врал, говорил правду.
И ещё ни один историк — защитник Л. Берии в этом вопросе, не выдвинул против В. Молотова каких-либо достаточно веских или обоснованных аргументов или даже мало-мальских достойных внимания. Например, я возьму последнюю книгу из многочисленных в последнее время на эту тему — А. Мартиросяна «Сто мифов о Берии» (М., 2010 г.) по той причине, что автор не только давно скрупулезно «копается» в истории этого периода, но и является сотрудником КГБ (теперь ФСБ), на основании чего можно предположить, что он имеет больше возможностей доступа к архивам этого ведомства и к ещё засекреченным документам, а также обладает незаурядным интеллектом.
А. Мартиросян: «Можно ли верить Молотову, что Берия сказал такие слова? Я думаю, что можно. Молотов очень крупная личность, он понимал цену таким словам. Это не кухонный разговор. Он понимал, о чем говорит и с кем говорит». Но далее Мартиросян старательно пытается доказать, что коварный В. Молотов нагло соврал, чтобы обмануть всех историков.
Любопытно — как А. Мартиросян попытался опровергнуть слова В. Молотова по поводу причастности Берии к убийству Сталина: «То, что это было повторено практически слово в слово (Чуеву и Карпову), означает, что Молотов действительно хотел, чтобы его свидетельство осталось бы в истории не только как единственное, но единственно верное. Однако оно таким не могло быть и никогда не станет единственно верным, потому что В. Молотов, мягко выражаясь, сказал то, что не соответствовало конкретным реалиям Истории».