Destroyed. Падшие ангелы
Шрифт:
– Нравится то, что видишь, Сахарок? – слышится над самым ухом смешок Руслана, проследившего за моим взглядом. А я буквально чувствую, как щеки заливает румянец.
Я не нахожу ответа. Мне не нравится, однозначно, но это слишком слабое слово, чтобы описать мои чувства. Меня будто вырвали из кокона и бросили на растерзание акулам.
Все, на что я способна сейчас, это взять бокал из рук Хищника и сделать еще один глубокий глоток. На этот раз алкоголь не так сильно жжет гортань. Или просто мне так кажется?
– Хочешь, организую тебе такое же развлечение? – губы Руслана изгибаются в жестокой
– Не делай такие глаза испуганные, – немного отодвигается от меня, окидывает издевательским взглядом.
И добавляет, понизив голос почти до шепота:
– Знаю я вас, богатеньких сучек. Трахаетесь, как шлюхи, а строите из себя дев невинных…
Как будто реакция на его слова, в комнате раздается дружный мужской хохот. Хоть и знаю, что слова были едва слышно произнесены, лишь для меня, но внутри вспыхивает неконтролируемая ненависть.
– Когда мой отец найдет тебя, он вырвет твое сердце, – выдавливаю сквозь стиснутые зубы. Пусть хоть прирежет здесь меня, только издеваться над собой не позволю.
– Ты не представляешь, как я мечтаю о нашей с ним встрече, Сахарок, – вздыхает Руслан. Смотрю ему прямо в глаза и поражаюсь, сколько ненависти и боли плещется в карих омутах. Но Хищник лишь на миг проявляет слабость, позволяет мне заметить свою рану, свою боль. Тут же все исчезает, как по взмаху волшебной палочки, и он снова прежний – вальяжный, насмешливый, жестокий.
– Пускай поторопится, может ведь опоздать, – ухмыляется, демонстрируя белозубую улыбку.
– Я хочу уйти, пожалуйста, можно мне в другую комнату, – не выдерживаю я.
– Не-а, Сахарочек. Мне нравится наблюдать за краснеющими девушками. Я, понимаешь ли, незнаком с такими. Ты для меня как аттракцион, как попробовать сладкую вату…
Похоже, Хищник напился и несет бред. Стискиваю руки в замок на коленях, ерзаю, не зная, куда деть свой взгляд, потому что, кажется, начался второй акт оргии – и только мы с «шефом» остались не при этих проклятых занятиях… Воздух в комнате сгущается, музыка тоже продолжает нагнетать обстановку, становится невыносимо проникновенно-сексуальной, завораживающей, сплетенные тела движутся под нее, будто охваченные истомой, а у меня потеют ладони и дрожит подбородок. Моя любимая Лана Дель Рей… Fucked my Way Up…
Чувствую себя скованной, нежеланной, хотя знаю, что если мелодия так завела меня, то я могу буквально жить в ней. Прожить телом любой аккорд, ноту, на которую отзывается каждая моя клеточка, почти звенит от избытка напряжения.
I fucked my way up to the top.
This is my show.
I fucked my way up to the top.
Go, baby, go.
This is my show.
Go…
Сидим с Хищником на пионерском расстоянии сантиметров в тридцать, он вроде как с насмешкой разглядывает облизывающиеся парочки. Еще одна девица сбрасывает одежду, оставаясь лишь в трусиках. Парень, рядом с ней, срывает тонкую материю с ее бедер, а я, кажется, подпрыгиваю слегка на диване.
– Не ерзай, Сахарок, – хрипло командует Хищник. Кажется, он и правда увлечен наблюдением за мной. Я поднимаю глаза, чтобы ответить колкостью, но встречаюсь с обжигающим пламенем в его взгляде и испуганно замираю.
Внезапно Хищник встает с дивана. Залпом осушает остатки напитка, ставит стакан на стол и поворачивается ко мне.
– Пошли, – взгляд, обращенный на меня, жесткий, буравящий. Теперь в нем и намека нет на смех или какую-то человечность. Ощущение, что показная веселость и подколки ушли, освободив прежнего монстра. Того, кто без зазрения совести еще несколько часов назад, приставив к моему боку дуло пистолета, выкрал из-под самого носа родителей.
Глава 4
Кристина
Я не реагирую на протянутую в мою сторону ладонь. Мне совсем не улыбается перспектива идти с ним куда бы то ни было. Не дождавшись моей реакции, Хищник недобро прищуривается и, схватив меня за запястье, резко дергает на себя. Я буквально впечатываюсь в него, не ожидая такой силы от едва заметного движения. Он буквально силком вытаскивает меня из комнаты. Я упираюсь ногами, пытаюсь сопротивляться, хоть и понимаю, что это – глупые попытки. Только вот у Хищника с терпением не очень, спустя пару метров, он закидывает меня на плечо, как мешок картошки, и несет к лестнице на второй этаж. Понимаю, что нужно отбиваться, оказывать хоть какое-то сопротивление. Только ни руки, ни ноги не слушаются. А из горла, как ни стараюсь, ни единого звука не выходит. Когда мы проходим мимо танцпола, ловлю на себе откровенно ненавидящий взгляд Ани. Меня будто парализует от страха. Кажется, Ане известно то, о чем я могу лишь догадываться…
Запихнув меня в комнату, где мы уже были раньше, Руслан включает лампу на прикроватной тумбочке. Замираю в центре комнаты, не смея сделать больше ни шагу. Он приближается ко мне сзади, я прячу лицо в ладонях, медленно двигаюсь вперед, к дальней стене. Когда отступать становится некуда, замираю, едва дыша от страха, чувствуя, как его горячее тело прижимается ко мне сзади.
– Чего испугалась? Дрожишь вся, – шепчет он, проводя носом возле мочки уха. Его руки обхватывают мои запястья, и он тянет меня на себя.
– Ты же говорил, что не насилуешь девушек, – пытаюсь, чтобы мой голос звучал как можно тверже. Только вот терплю фиаско. Мои колени дрожат, а пол будто уплывает из-под ног. Чувствую аромат его одеколона, тот самый, с которого все началось, он окутывает, дурманит, лишает меня сил к сопротивлению.
Хищник резко разворачивает меня лицом к себе за плечи, внимательно вглядывается в мое лицо, буквально пожирает взглядом мои губы. Заглядываю в его глаза, пытаясь найти там хоть какие-то остатки трезвого рассудка и человечности. Только вот, встретившись с ним взглядом, замираю от дикого страха. Слишком много силы в нем, слишком много тьмы. Его взгляд пугающий, пропитанный похотью, грехом.