Десять кругов ада
Шрифт:
– Бабка говорила, что белых офицеров в Крыму прищучил и утопил их целый полк, пленных.
– Как, пленных потопил?! Ты что-то не то буровишь. За такие дела ордена не давали...
– ошарашенно проговорил Медведев.
– Врешь ты все, придется зайти к матери... у нее спрошу...
– Нет, - звонко сказал Дробница.
– Там же рак, гражданин майор. Все. Конец ей.
Внимательно посмотрел на него Мамочка.
ЗОНА. МЕДВЕДЕВ
Или не врет про мать? А я тут целую теорию под него подвел. Ведь как же на мать можно такое наговорить -
"Дядя Саня?" - задумался я. Решил - не врет. А значит - помогу. И доходяга Дробница будто сразу понял это, подняв голову, затараторил:
– Дядька это мой, дядь Саня Валенкин. Он здесь живет-то, рядом, полста кэмэ, в поселке... станционном. Он бы приехал на свиданку и все от нее передал. Наказ.
– Дробница смотрел просительно, во взгляде потухших, казалось навсегда, глаз теперь светилась надежда.
Как же я могу лишать тебя и ее надежды этой: кто еще в твоей бестолковой жизни может помочь тебе? Пусть пока это будет мент...
– Хорошо... Будет тебе свидание. Пиши своему... дяде Саше. Ты хоть понял, что оно внеочередное?
– А как же?
– Зэк воодушевился, и в лице проскользнуло то настоящее, которое было и у него когда-то, еще в детстве.
– Век вам буду благодарен за мать.
– Он неожиданно улыбнулся, обнажив мелкие, как у хорька, зубы.
– Иди, - говорю.
– Я это тыщу раз от вас слышал. Вот только ни разу благодарности так и не дождался...
– Это вы зря...
– все улыбался Кляча.
– Это - не по моему адресу.
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
А когда просочилась в дверь хлипкая фигура зэка, "наказ" - отпечаталось в голове у майора. И улыбка Клячи, столь же не идущая к его унылому лицу, как и слезы. "Наказ", - металлически звякнуло последним звонким слогом... "Наказ"...
– тихонько позвякивало в голове, когда он смотрел через неделю из окна второго этажа за длинным костлявым мужиком, прощавшимся у барака свиданий с Клячей. Последний был странно весел, будто получил по этому самому материному наказу, как минимум, полцарства в наследство. Дядька же, в противоположность веселому племяшу, был строг и задумчив; сапоги-кирзачи и ватник придавали ему вид совсем не вольного, а такого же, как Дробница, только усталого и хмурого зэка.
Протянул вяло племяннику широкую свою ладонь, положил вторую руку-лопату на нее и, не сказав на прощание ни слова, повернулся, быстро пошел к проходной. Через несколько мгновений, стремительно выйдя на волю, по-молодому ловко запрыгнул в бричку, стеганул кнутом кобылку - сильно, будто не свою. Лошадь резко дернула, отчего мужик выругался, чуть не потеряв кепку. Бричка скрылась в лесу, и Медведев, тупо провожавший ее взглядом, с тоской вдруг совершенно явственно понял, что его обманули.
ВОЛЯ. МЕДВЕДЕВ
И сейчас ругал я себя последними словами, мрачно слушая подполковника Львова.
– ...самое
– Подполковник повернулся ко мне, смерил холодным взглядом. Взгляд я этот выдержал; стало не столь обидно, сколь противно: опять поверил человеку, ясно видя, что верить снова нельзя, и потому влез в очередное дерьмо, человеколюб хренов... Учит, учит тебя жизнь Зоны, майор, да, видать, все без толку...
Львов грузно поднялся со стула, приказал раздельно-зло:
– Так. Группа на станцию Ситниково, там найти дом Ва...
– забыл со злости фамилию этого "дяди Сани".
– Валенкина, Варенькина... посмотреть по картотеке - быстро: кто приходил на свидание к Дробнице пять дней назад. Поселок этот двадцать домов, желательно сильно не светиться, иначе только пустые бутылки и найдете. Я выезжаю сразу за вами...
– Никуда вы не выезжаете, майор!
– сердито оборвал подполковник.
– Мне завтра в десять надо быть в обкоме, потому сидите пока здесь. Отвечаете за поиск беглецов до моего возвращения. Я задержусь в городе дня на три-четыре. Вопросы?
Я хотел возразить, но так и застыл с открытым ртом, сжал на мгновение кулаки, но - взял себя в руки. Подполковник, уходя, так и не смог поймать мой взгляд - я уже будто отсутствовал в этой гадской жизни: нестерпимо болел левый бок, и хотелось лечь - здесь и сейчас...
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
Этот день тянулся необычно долго и утомительно. Понять направление движения сбежавших. Выяснить возможные захоронки. Найти станцию Ситниково. Оповестить близлежащие станции. Все заработало, и казалось - надо только ждать, когда испуганные и изнуренные люди сами войдут в силки, на них расставленные. Так обычно и было.
Но это не отбивало желания новых и новых зэков бежать и бежать из Зоны зимой и в распутицу, в комариное лето и под выстрелы, без пищи и надежд на прорыв.
Их гнала Свобода, и не было страха смерти, потому что жизнь там, на свободе, как бы не предполагала смерти, казалась им вечною...
ВОЛЯ. МЕДВЕДЕВ
Поисковая группа со станции возвратилась к вечеру. Ни с чем: есть путевой рабочий Варенькин, но - дом его заперт, соседи ничего, конечно, не знают ("Говорить с милицией не хотят, суки", - процедил молодой лейтенант, что вернулся с группой). В общем, пусто-пусто.
Телефон обрывали из области. Я, сдерживаясь, монотонно отвечал на звонки из управления: ищем, знаем, уверены, как только, так сразу...
А еще ведь надо не проговориться и покуда скрывать свою роль в начавшейся катавасии. А ведь именно я, майор Медведев, и есть главный и единственный виновник побега. Я, как слюнтяй, поддался на слезы-сопли прохиндея Клячи, и меня, майора Медведева, тусклоглазый щенок обул по первому числу, чем сейчас похваляется в кругу себе подобных...
Телефон... опять ударил по нервам...