Десять ли персиковых цветков
Шрифт:
Я чувствовала себя странно. Выходит, Е Хуа отказался от непристойных мыслей обо мне, и вроде бы я должна радоваться, но вместе этого меня охватило смутное беспокойство. Возможно, глаза у этой девушки не такие уж и красивые, и она вовсе не достойна быть с Е Хуа. Поразмыслив, я вспомнила одну буддийскую мудрость, которая гласила: «Лучше разрушить десять храмов, чем разрушить брак». Схватившись за пылающие уши, я приготовилась, не сказав никому ни слова, тихо сбежать, даже не призвав благовещие облака. Только я шагнула к выходу, как услышала мягкий голос Е Хуа:
– Цянь-Цянь, вы пришли и тут же уходите. Что это значит?
Помассировав лоб,
– Я украсил ваш веер стихотворением, можете подойти и посмотреть.
Ну раз уж он разрешил мне подойти, тогда нет ничего зазорного в том, что я это сделаю. Мне было любопытно увидеть, как выглядит небожительница, что прячется за занавеской, и я, собравшись с духом и напустив спокойный вид, вошла во внутренние покои.
Я оказалась права: там действительно была девушка. Только не одна: рядом с ней сидела еще одна небожительница. Обе девушки были хорошо одеты. Опустив головы, они стояли на коленях. У девушки слева дрожали плечи, и можно было заметить, что она роняет слезы. Однако плакала она тихо, ни одного протестующего возгласа.
Е Хуа сидел за письменным столом. Перед ним высилась кипа документов, а рядом с бумагами стояла узорчатая пиала с супом, от которого поднимался ароматный пар. Принц был серьезен и совершенно не похож на того, кто только что занимался любовными играми. Меня обуяли сомнения – огромные, как горы, и глубокие, как пропасть. Однако я не могла потерять лицо перед этими небожительницами, и мне оставалось лишь подавить недоверие и молча принять веер из рук Е Хуа. Изучая надпись на веере, я с деланым безразличием спросила:
– Что за драма? Что за представление?
У Е Хуа был красивый почерк. На лицевой стороне веера в две строчки расположилась фраза:
Поднимем вместе чаши мы за ветер, что дует на восток. Прошу, останьтесь, не настал нам расстаться срок [92] .Раскрывая веер, я немного опасалась, что на нем будет написано что-нибудь вроде: «Вновь стою у ворот, где стоял я и в прошлом году. Алым персик цветет, оттенявший ее красоту [93] ». Подобный выбор стихов очень разозлил бы меня. Однако мне пришлось по вкусу то, что написал Е Хуа.
92
Отрывок из стихотворения «Волна, омывающая песок» Оуян Сю, перевод Е. Воейковой. Автор описывает застолье в кругу друзей и приглашает восточный ветер – символ новой надежды – присоединиться к ним и насладиться пейзажами.
93
Отрывок из стихотворения «Вспоминаю о деревеньке к югу от Чанъаня» Цюй Ху, перевод Е. Воейковой.
В покоях царила тишина. Сгорая от любопытства, я подняла голову и наткнулась на взгляд сидевшей справа небожительницы, которая с испугом взирала на меня. Незнакомка оказалась обладательницей прекрасных глаз, лучше которых мне не доводилось видеть за сто сорок тысяч лет моего
Не считая глаз, внешность девушки казалась весьма заурядной и не шла ни в какое сравнение даже с красотой принцессы Южного моря Люй Сю. У девушки задрожали губы. Она долго молчала, а затем произнесла имя. Я отчетливо расслышала, что это было имя покойной матери Колобочка, той, что спрыгнула с помоста для наказания бессмертных. Из-за белой повязки на глазах меня уже в который раз принимают не за ту. Это начинало входить в привычку, и я не стала спорить. Я оглядела бессмертную с ног до головы и мягко произнесла:
– У вас такие красивые глаза.
Я всего лишь похвалила ее, к тому же совершенно искренне. Любой бы на ее месте обрадовался, но не она – стоявшая на коленях небожительница не только не расцвела от похвалы, а, наоборот, склонилась еще ниже, глядя мне в глаза с нарастающим испугом и замешательством. Моему удивлению не было предела. Хотя моя внешность и уступала внешности Четвертого брата, я все же считалась первой красавицей в Цинцю. Не думала, что мое лицо не только не произведет впечатления на эту юную небожительницу, но и заставит ее съежиться от страха.
Е Хуа невозмутимо снял мою повязку, а затем усадил рядом с собой. Обе небожительницы не сводили с меня глаз. Их пристальный взор задержался на моем лице. Может, они наконец поняли, что я совершенно не похожа на родную мать Колобочка?
Е Хуа, горделиво вскинув голову, обратился к рассматривавшим меня девушкам:
– Принцесса Мяо Цин, для вас нет места в Платановом дворце. Прошу вас завтра же утром вернуться в Восточное море. Раз уж ты, Су Цзинь, так ценишь дружбу и не можешь расстаться с принцессой, то почему бы тебе не попросить Небесного владыку выдать тебя замуж за кого-нибудь из Восточного моря?
От его слов будто холодом пробирало до самых костей. Стоявшие на коленях девушки побледнели. Прищурившись, я внимательно посмотрела на ту, что сидела слева и беззвучно глотала слезы. Только сейчас до меня дошло, что это симпатичное личико принадлежит принцессе Восточного моря Мяо Цин. Значит, небожительница, сидевшая справа, обладательница весьма посредственной внешности, – это та девушка, которой домогался Юань Чжэнь и которая едва не покончила с собой. Та самая Су Цзинь, изо всех сил пытавшаяся стать возлюбленной Е Хуа, но так и не сумевшая добиться его расположения.
Разгладив складку на рукаве, я тяжело вздохнула: «Юань Чжэнь, Юань Чжэнь, ты же сам красотой не обделен! Лучше бы взял зеркало и заигрывал сам с собой, чем приставал к этой неудачнице. Теперь жить тебе шестьдесят лет в мире смертных, и, если бы не мудрость твоей наставницы, эти годы тебя точно не порадовали бы».
Глаза Су Цзинь прояснились, зато принцесса Мяо Цин заливалась горькими слезами, умоляя не прогонять ее. А Е Хуа сегодня и правда очень зол, поняла я. С тех пор как мы познакомились, я никогда не видела его в таком гневе, кроме дня, когда мы после битвы стояли перед Сюань Нюй в зале Переменчивых теней дворца Пурпурного света. Во мне проснулось любопытство. Я перехватила веер покрепче, раздумав уходить. Заварив чай, я нашла укромный уголок, уселась там и принялась спокойно ждать, когда чай остынет.