Десять тысяч небес над тобой
Шрифт:
— Так сильно, что решила соблазнить кого-то другого? — Пол наклоняет голову, изучая меня с отвращением. — Как трогательно.
— Я не собиралась спать с тобой. Кроме того, ты это не кто-то другой! Осколок его души внутри тебя, и это было бы неважно, даже если бы это произошло. Ты — это он, а он — это ты.
Пол вздрагивает, когда я говорю ему об осколке внутри него, но он не отвечает.
— Ты была со мной только потому, что так скучала по нему? Ты хотела лучшего? Почему-то я в этом сомневаюсь. Ты призналась, что из другого измерения. У тебя есть полностью работоспособная Жар-птица, технология, которую мы пытаемся создать здесь
Я киваю.
— В мою первую ночь здесь была воздушная атака.
— Тогда у тебя нет оправдания. Если ты дочь своих родителей и влюблена в другого меня, тогда похоже, что ты находишь нас взаимозаменяемыми, ты должна была немедленно передать эту технологию нам.
Я помню урок, который усвоила, когда была маленьким ребенком, пытающимся обойти правила родителей: попытка перехитрить гениев редко заканчивается хорошо.
Пол делает шаг ко мне навстречу и напоминает насколько он больше и сильнее.
— Ты хочешь изменить свои показания? Или будешь придерживаться первоначальной лжи? Последний метод лучше работает во время допросов. Так нам говорят.
В этом измерении людей готовят к плену и пыткам. Если я стану захватчиком или шпионом, со мной случится что-то страшное. Пол не причинит мне вреда, я знаю, но он может сообщить обо мне людям более жестоким, чем он сам. Я очень далека от всего этого, поэтому у меня осталась только одна возможная защита: правда.
— Нет. Я была с тобой не только потому, что скучала по тебе. Я скучаю по тебе, по нему, хорошо, по нему. Я люблю его. Вот почему я это делаю. Это единственная причина, по которой я это делаю. — Холодный ветер свищет вокруг нас, заставляя меня дрожать. Мы, кажется, единственные люди на всей этой пустынной улице. — Мой Пол действительно был расщеплен против своей воли. Люди, которые это сделали, не вернут его, если я не сделаю то, что они говорят. Они приказали мне… саботировать вашу работу здесь. Разрушить проект Жар-птица, если возможно. Только так они расскажут мне о других измерениях, где спрятаны осколки души Пола.
Пол верит мне. Мне почти жаль, что он это делает.
— Ты здесь, чтобы саботировать нас? — его кулак сжимается вокруг Жар-птицы, металлические углы, должно быть, врезаются в кожу его ладони. Но он даже не замечает этого. — Поэтому ты сегодня со мной сблизилась? Чтобы получить информацию?
Я чувствую себя такой дешевкой, такой ничтожной. Но я восклицаю:
— Чтобы спасти моего Пола? Я бы поступила ещё хуже. Я сделаю всё, чтобы вернуть его домой в целости и сохранности. Что угодно в этом мире, во всех мирах. А это значит, что мне нужна Жар-птица.
Он стоит совершенно неподвижно, достаточно долго, чтобы дать мне надежду, прежде чем он говорит:
— Не так сильно, как мне.
— Пол, пожалуйста.
Но Пол уже отвернулся от меня и начал уходить. Никаких прощаний.
Я хочу броситься за Полом, умолять его, но я уже знаю, что это не принесёт никакой пользы. Если бы я только могла доказать ему, как сильно я люблю его, как хорошо я его знаю.
Поэтому я кричу:
— Ты…ты не ладишь со своими родителями! Ты думаешь, что твой отец плохой человек, и твоя мама не может ему противостоять, так что стараешься держаться от них подальше. Ты мне больше ничего о них не рассказываешь. Ты всегда спишь с высунутой из-под одеяла ногой. И тебе… тебе не нравится порно, потому
Но у него не было бы времени, чтобы заняться скалолазанием в этой вселенной. Продуктовые карточки не позволяют купить шоколадный торт с карамельной начинкой. Я называю вещи о моём Поле, которые этот не помнит и не понимает.
В действительности я зову своего Пола. Того, кто потерян для меня. Того, кто спрятан в другом человеке, оставившем меня одну в темноте.
Всю дорогу до отеля мне хочется плакать. Или паниковать. Вместо этого я тащусь вперёд, почти онемевшая от шока и отчаяния.
Я все испортила. Мой Пол всё ещё в опасности, и я, возможно, сделала так что не смогу вернуть его обратно. Я бы подумала, что это худшее чувство, которое можно представить, но реакция Пола из этого измерения сжигает меня изнутри. Как соль на рану. Он поймал меня на попытке предать его, моих родителей, всех в этом мире, поймал меня на флирте с ним, который теперь кажется таким дешёвым и глупым.
Одно дело потерпеть неудачу, другое потерпеть неудачу таким образом, что тебе стыдно, что ты вообще пыталась.
Единственная Жар-птица, что висит у меня на шее, принадлежит Полу, так что у меня всё ещё есть этот осколок его души. Немного успокаивает, что он всё ещё в безопасности. Если бы это была Жар-птица, которую собирались разобрать и разбить на составные части для изучения, тогда я бы потеряла его навсегда. Один Пол неосознанно убил бы другого.
Но всё же потерять собственную Жар-птицу — это катастрофа.
Старомодные часы в вестибюле отеля сообщают, что время близится к полуночи, когда я захожу в дверь. Когда я поднимаюсь на лифте, я думаю, что Тео наш последний шанс. Только, как Тео мог бы приблизиться к Полу, особенно теперь, когда Пол будет сомневаться в каждом человеке, которого встретит? Как Тео сможет использовать компьютерный вирус, чтобы разорвать проект на части? Я не знаю, но ему придётся это выяснить.
Когда я вхожу в номер, свет уже погашен. Конечно, Тео уже лёг спать. Он лежит на кровати на боку и его лицо выглядит таким невинным. Это впервые.
Я должна разбудить его. Он должен знать, что всё пошло не так, чтобы помочь мне придумать план Б.
Несмотря на то, что я всё ещё не могу полностью доверять Тео, я знаю, что он нужен мне сейчас.
Вспоминая его реакцию на красное платье, я переодеваюсь в ванной, завернувшись в белый халат, который я захватила. Ткань халата в этой вселенной такая же тонкая и дешёвая, как я и ожидала, и отель, кажется, не считает обогрев одним из удобств для гостей. Так что я дрожу, когда сажусь на край кровати и шепчу:
— Тео?
— Мм, — он слегка шевелится, но затем возвращается в прежнее положение на подушке.
Я кладу одну руку ему на плечо. Оставшаяся Жар-птица свисает из моего халата, когда я наклоняюсь ближе. Кожа Тео тёплая даже через белую ткань его майки.
— Эй. Просыпайся.
Он наполовину разворачивается, открывает глаза и улыбается. Затем он обхватывает меня за талию одной рукой и опускает на кровать.
Я пытаюсь протестовать, но не могу говорить, потому что его рот накрывает мой.