Десять тысяч небес над тобой
Шрифт:
Ладно, всё обернулось неожиданно.
— Какое отношение татуировка имеет к… хм… этой жизни?
Пол смотрит на меня довольно долго, как будто не может понять, почему я спрашиваю или почему он хочет ответить. Но он действительно хочет рассказать мне, я вижу это в его глазах. Наконец, он говорит:
— В России, люди, живущие «такой жизнью» всегда носят татуировки. Изображения отражают преступления, которые они совершили, время, которое они провели в тюрьме. Или то, во что они верят.
— Какие у тебя татуировки? — он
Пол замечает мой взгляд на своей коже. Он говорит:
— Это просто чтобы показать тебе. Никаких других причин.
Потом начинает расстёгивать рубашку.
Я снова вспоминаю день, когда Пол позировал мне. Не то, чтобы мне нужно было думать об этом прямо сейчас. Вместо этого, я сосредотачиваюсь на том, что он пытается успокоить меня, насколько может.
Он не снимает рубашку, не расстёгивает до конца. Но верхняя часть его торса сейчас на виду и теперь я сама вижу татуировки. Они просты, нарисованы сине-чёрными чернилами, но искусно сделаны. Самая большая татуировка — посреди груди, удивительно подробное изображение девы Марии с младенцем Иисусом. На одном плече роза, которая кажется увядшей или высушенной, на другом — голубь, сидящий на дереве.
Я будто слышу голос лейтенанта Маркова, шепчущего: «Голубка». Он называл меня своей маленькой голубкой, держа в объятиях.
— Нравится? — Пол указывает на плечо. — Она значит «Освобождение от страданий». Роза говорит, что я предпочту смерть бесчестью. А Мадонна говорит о том, что я был рождён для того, что ты называешь «этой жизнью».
Мадонна не требует объяснений. Значение розы тоже не удивляет меня, порядочность Пола и его доброта сохраняются даже в мире, где он не смог избежать порочности своих родителей. Но голубь…
Я смотрю ему в глаза:
— Каких страданий ты избежал? — спрашиваю я так мягко, как могу. — Или ты всё ещё ждёшь освобождения?
Пол застывает. Сразу же начинает застёгивать рубашку.
— Ты задаёшь слишком много вопросов.
— Но ты хочешь мне ответить. Разве нет?
Он медлит несколько долгих секунд, и я понимаю, что он тоже чувствует это, электрическую связь между нами, которая заставляет мир крутиться. Однако, Пол не понимает, почему он связан с незнакомкой, почему он почувствовал необходимость открыть мне тайны, написанные чернилами на его коже, или почему я даже сейчас тянусь к нему. Сбитый с толку, почти обиженный, он просто поднимается по ступеням, не говоря ни слова.
Когда дверь снова закрыта и заперта. я делаю глубокий вдох и понимая, что дрожу. Я так глубоко доверяю ему, но эта сцена так непохожа на всё, что я видела, путешествуя по вселенным. Я могла бы сделать неправильное движение и нарушить
Подобраться к Полу в этом измерении означает играть со своей жизнью.
Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.
Его статус: перевод редактируется
Глава 17
Когда самое радостное событие твоего дня заключается в том, что кто-то выдаёт тебе свежее ведро в качестве туалета — это нехороший знак.
Парень в маске затащил старое ведро наверх. Он казалось так же доволен поручением, как можно было бы ожидать, но мне всё равно было грустно видеть, как он уходит. Проведя столько времени в этой безжизненной подземной клетке, встреча с кем-то, даже с ним, была подзарядкой для моего скучающего мозга. Но сейчас его не было уже долго, и я чувствую, как комната сжимается вокруг меня, ещё больше отдаляя меня от реального мира.
Моё чувство времени больше не работало. Я не знала, сколько я уже здесь. Более трёх часов с тех пор, как мне принесли еду, однако, потому что я голодна. Точнее я сказать не могу.
Я измотана. К этому времени Маргарет из этого мира уже больше двадцати четырёх часов не спала.
Конечно, переговоры о моём освобождении уже начаты. Ватт Конли вероятно уже приказал банкирам привезти ему миллион долларов немечеными купюрами. Или вместо того, чтобы забрать набитый наличностью портфель из-под скамейки в парке, Леонид вероятно даёт Конли номер счёта на Каймановых островах, который загадочным образом исчезнет после зачисления средств.
Дверь наверху открывается. Я чувствую тот же странный коктейль эмоций, страх, надежда, странное счастье от осознания, что что-то наконец происходит…
… потом я вижу Пола, который возвращается ко мне, и надежда возрастает.
— Вот, — говорит он. Он держит белый контейнер и банку имбирного эля. — Должно быть, ты снова голодна.
— Да. Который сейчас час?
— Какая разница?
— Я просто хочу знать, — мой голос дрожит, но я с трудом сглатываю и продолжаю. — Я так долго в этой комнате, это странно, не знать, что происходит снаружи.
Пол мешкает. Его серые глаза почти нечитаемы, но я вижу, что ему не нравится осознание того, как я напугана. Когда он отвечает мне, его слова просты и точны.
— Сейчас день. Пасмурно. Недавно был дождь, но он прекратился.
Кто мог подумать, что я буду чувствовать такое облегчение, просто услышав, как выглядит небо?
— Спасибо.
— Твой обед опоздал. В следующий раз он будет раньше, если ты всё ещё… будешь с нами.
Значит ли «будешь с нами» — «ещё не свободна» или «всё ещё жива». Я на девяносто девять процентов уверена, что он имеет в виду первое, но в этой ситуации, однако, девяносто девять процентов — не достаточно.
Пол открывает контейнер, и там обнаруживается лазанья и чесночный хлеб. От запаха томатного соуса, сыра и чеснока я почти стону, настолько я голодна.